на первую страницу 

к антологии

 

 

РЕВОЛЬТ И РИТУЛЯ

(интернет-консепт 2006; как бы рецензия на книгу «Герои ленинградской культуры 1950-х-1980-х» ларисы скобкиной),

“белые пятна” с кровянкой пиелонефрита…

 

1. “введение-вступление” (см. в самом конце – после чего следует, естественно, “заключение”)

 

Денис Иоффе. "... я литературу на "литературу" и "жизнь" не разделяю, для нас ...

> Константин Константинович Кузьминский:
... профи-псиц... "диссида", бля... и диссида в доме у меня бывала – револьт пименов, ритуля климова, много кто... но диссида СТИХОВ НЕ ПИСАЛА, а нам в ...

www.litera.ru/slova/ioffe/kkk.html (197 КБ)

 

Новое Литературное Обозрение
К этому времени Кузьминский получил известность как поэт и знаток ленинградской
... Борис Останин, Револьт Пименов, Григорий Померанц, Арсений Рогинский, ...
www.nlo.magazine.ru/bookseller/nov/samizd.html

 

Пименов Р.И. – Воспоминания. Том 2

Примерно тогда же знакомится с Андреем Тиме, а несколько позже – с Константином Кузьминским, объединявшем вокруг себя неофициальных поэтов и ...

www.sakharov-center.ru/asfcd/auth/auth_pages.xtmpl?Key=20937&page=316 (35 КБ)  · 01.02.2006

 

 

ДЕЛО №14 РИТУЛИ КЛИМОВОЙ…

 

Многие лица из окружения Климовой уехали за рубеж (Бернштам, Борисов, Дедюлин, Кузьминский). Дедюлин, уехав, оставил Климовой гору антисоветского хлама, который она распространяла. После их отъезда Климова продолжала получать от них антисоветскую литературу, в частности, через американскую туристку, что, кстати сказать, ее не удивило и не насторожило. К чему приводит чтение подобной литературы, видно на примере свидетеля Тиме, который ночи напролет перепечатывал антисоветские произведения, полученные им от Климовой, а сейчас, имея высшее образование, является рабочим в бане.

(Речь обвинителя Катуковой)

 

Обвинительное заключение Климовой было вручено 13 июня. Оно инкриминировало Климовой деятельность с 1971 по 1982: систематически распространяла среди своих знакомых антисоветские издания, изданные за рубежом, в целях подрыва или ослабления советской власти, т.е. по ст. 70 ч.1.

 

На скамье подсудимых Климова имела больной, подавленный и испуганный вид. В зал суда взглянула один раз, увидела Пименова, в испуге, словно не видя, отвела глаза и больше к залу не поворачивалась, уставившись в промежуток между судьями и прокуроршей Катуковой либо опуская глаза к своим записям. Правда, позже, когда в перерыв сквозь конвой в коридоре Пименов выкрикнул ей несколько ободряющих слов, к Климовой на миг вернулся ее былой вид, она заулыбалась, замахала рукой, но была оттащена конвоем. После аналогичных криков до начала заседания на второй день она сидела, смотря в зал весело, с улыбкой, чуть не щебетала, но при появлении прокурорши надела на лицо покаянную маску и снова уставилась в пространство между судьями и прокуроршей. Независимо от выражения лица, это лицо больного человека, исхудавшего, пожелтевшего почти желтизной покойника. В жарчайший день, когда все обливаются потом, сидит в шерстяной кофточке. На всех одинаковое впечатление неуместности, неправильности картины производила ее хрупкая низенькая фигура, перед которой возвышались, экранируя ее от зала, два-три верзилы с отдувающимися на задах пистолетами. Однообразного вида молодые люди попробовали было вполголоса начать переговариваться: "Вон сидит эта сука", – но дальнейшего развития такой глас народный не получил.

 

На наводящие вопросы прокурора объясняет, что поддерживала близкие отношения с ранее привлекавшимися к ответственности за антисоветскую деятельность М.Бернштамом, В.Борисовым и Р.Пименовым, а также с эмигрировавшими С.Дедюлиным и К.Кузьминским. На вопрос, в чем состояли ее отношения с Пименовым, объясняет: "Когда он приезжал в Ленинград, я знакомила его с моими знакомыми."

 

29 июля Климову в присутствии Баланева допрашивал кап[итан] Шевардин по делу Мейлаха, Донского и Андрея Васильева в связи с Завельским. Она ничего не могла вспомнить.

 

"Направленность действий Климовой на подрыв советской власти установлена. Преступление квалифицированно правильно.

Климова раскаялась, своими показаниями в определенной степени содействовала полному раскрытию преступления. Она тяжело больна. Ранее не судима.

Приговорить к 8 месяцам лишения свободы и последующим 3 годам ссылки по ст. 70 ч. 1 УК РСФСР.

Подписи, печать"

 

Достоверно можно вспомнить лишь один эпизод, когда она обсуждала поведение на суде: в 1975 Рита мучительно переживала публичное покаяние Марамзина и недоумевала, как он мог так низко поступить. Тогда Пименов убеждал ее, что поносить Марамзина не за что: "Никто не имеет права требовать от другого быть героем. Марамзин никого не выдал, поэтому нравственно судить его никто не может. Он не пожелал стать образцом поведения и героем – это его личное дело. Я не буду ни хвалить, ни укорять его". После этого Климова перестала ругать Марамзина. И эти слова припомнились ей в числе первых, когда ее бросили в тюрьму.

 

К 1967-68 относится ее знакомство с зубным врачом Александром Кацем, имевшим и охотно дававшим обильный самиздат. В кругу Каца знакомится с Володей Ильиным, интеллигентным рабочим, и Натаном Завельским, интеллигентным мастером на производстве. Примерно тогда же знакомится с Андреем Тиме, а несколько позже – с Константином Кузьминским, объединявшем вокруг себя неофициальных поэтов и художников Ленинграда до своей эмиграции в 1975. В кругу Кузьминского вращались такие позже ставшие широко известными имена, как Юлия Вознесенская (Окулова), Виктор Кривулин, Наталья Лесниченко, Борис Иванов, с некоторыми из которых Климова тоже сблизилась. 138

138 Об этом круге см.: Вознесенская Ю.Н. Записки из рукава.: сб. Журнал "Поиски". Документы и материалы./Документы по истории движения инакомыслящих. Вып. 3. М. Панорама, 1995. Сс.79-91.

 

В 1979 стала заметна слежка за телефоном Климовой (в коммунальной квартире), а при появлении Пименова или Дедюлина – наружное наблюдение. Одна из соседок Климовой проговорилась, что ей поручено следить за нею. В поисках новой работы Климова обратилась, в частности, к знакомым по "Интуристу", те стали уговаривать ее поступать к ним, дошло почти до оформления, но в 1980 на последнем этапе возник непреодолимый отказ.

Осенью 1981 Климова ушла из ВНИИГа и с помощью одной из своих связей устроилась зав.архивом одного экспериментального НИИ-завода.

Вела обширную переписку с заграницей, в частности, с женой Марамзина Татьяной Султановой. Домой ей звонили из-за границы, в частности, Борисов. Хранила часть архива Кузьминского и часто встречалась с его матерью Евдокией Петровной Захарычевой; получала письма-записочки от Кости как по почте, так и через оказии.

22 октября 1982 случайно встреченным в театре знакомым со смехом рассказывала, что ее на днях посадят. О полученном предостережении поведала Наталье Викторовне Гессе, но та ее высмеяла: "Да кому ты нужна, чтобы тебя арестовывать? Чего ты о себе воображаешь?!" – и даже не сообщила Пименову про этот разговор.

Обыск у Климовой и пятерых других санкционирован прокуратурой Ленинграда 29 ноября 1982, в понедельник. Арестование заранее не санкционировалось, но дело с самого начала называлось "Дело №14 Климовой".

 

 

Декорации на сцене или размещение клеток на арене колизея

 

За 15 лет управления КГБ Ю.В.Андропов сумел – не без помощи недальновидного поведения А.И.Солженицына – решительно изменить положение свободомыслящих в политической картине. К 1967 году эта картина была ТРЕХЦВЕТНА, в ней присутствовали – не сводясь друг к другу – три независимых элемента: официальная партийная линия, резко расходящиеся с этой официозной линией мнения ряда советских людей и даже официальных деятелей (вроде Твардовского, чтобы не углубляться в эту тему), и оголтелая западная пропаганда, желающая ликвидировать советский строй в корне. Органом первых были официальные пресса-радио-телевидение, органом вторых был самиздат, т.е. машинописный-рукописный материал, авторы которого были советские люди и который в принципе предназначался для публикации в советской прессе (когда официальные лица поумнеют) с целью укрепить-оздоровить именно советский строй, органом третьих было радио и крошечные фрагментарные типографские произведения, изданные на Западе эмигрантами. Андропов резко расширил каналы, по которым свободомыслящие могли бы контактировать с эмигрантами (некоторые каналы возникали полностью вне его контроля, но он этому не препятствовал) и в результате удобный типографски переплетенный тамиздат практически вытеснил в обращении прежние груды слепой машинописи, т.е. самиздат как таковой умер. Даже произведения еще остававшихся в СССР авторов чаще всего стали теперь приходить с Запада в типографском виде и порой с предисловиями в духе третьей позиции. А иные из авторов, начав с публикаций у Твардовского, быстро эволюционировали (и такой агрессивный автор, как Солженицын, ругал общество, что оно не успевает эволюционировать в ногу с ним) в направлении третьей позиции. В итоге к 1982 картина стала двухцветной, в ней остались только две позиции: официозная и оголтело-эмигрантская. Соответственно в обращении среди свободомыслящих превалировали типографски изданные на Западе книги и их фотокопии или ксерокопии.

В мае 1982 председателем КГБ стал Федорчук, ретиво искоренявший до того инакомыслящих на Украине и поставивший своей главной задачей ликвидацию КАНАЛОВ связи с заграницей; он внес в Верховный Совет законопроект о борьбе с ксероксами на государственной границе как с главным врагом благосостояния советских трудящихся. При нем в Ленинграде были арестованы Емельянов и Долинин; последний был очень близок к С.Ю.Маслову, но тот погиб в автомобильной катастрофе вскоре после ареста Долинина. Еще ранее в Ленинграде был арестован Репин, который к этому времени уже потек. Начальником УКГБЛО с 1979 был Носырев, имевший прочные оперативные привычки. 10 ноября был арестован писатель – сталинский зек Дмитрий Аксельрод, роман которого "Красовские" то ли был передан за границу, то ли был схвачен при передаче. В числе знакомых Аксельрода числились Вознесенская, Волохонский, Климова. 15 ноября состоялись похороны Брежнева, во время которых в Ленинграде были предприняты меры по предупреждению антиправительственных демонстраций. Обыски по делу Климовой прошли 30 ноября. 8 декабря арестован Волохонский. 17 декабря Федорчук сменен на Чебрикова, бывшего до того 15 лет начальником отдела кадров КГБ, а до того – секретарем горкома. Судя по статьям в газетах, нет никаких корней для недовольства в Советском Союзе, а оно искусственно ввозится в СССР агентами Рейгана посредством тамиздата; в этом духе Репин в апреле из-под следствия дает телеинтервью. Репин, обвиненный по ст.64, предусматривающей лишение свободы на срок НЕ МЕНЕЕ 10 ЛЕТ, приговаривается всего к ДВУМ ГОДАМ лишения свободы (плюс 3 года ссылки); Волохонский же, обвиненный по ст.70, предусматривающей лишение свободы от 6 месяцев до 7 лет, но не кающийся в суде, приговаривается к 5 годам лишения свободы и 4 годам ссылки. Еще разительнее роль покаяния видна в московском деле "неомарксистов". Арестованные обвинялись по ст.ст. 70 и 72 (организация), дело было закончено следствием и передано в суд, но на этой стадии до суда пятеро раскаявшихся и подавших на помилование были помилованы и выпущены на свободу в мае 1983; нераскаявшийся Ривкин осужден на 7 лет. В Ленинграде возникает политическое новшество: на процессы по ст.70 и ст. 190 стали пускать публику. Так было на процессах Аксельрода, Цурковой, Репина, Долинина и др., Волохонского, Климовой. В Москве же по-прежнему не пускали (на середину 1983). Никаких эксцессов из-за допуска публики не возникло.

Сужая обзор ближе к Климовой, мы видим, что в 1981 ее знакомого полковника ГБ неожиданно переводят в другой город. Вскоре после этого, в первой половине 1982 года в числе ее знакомых оказывается Толя Стригин, очень молодой рабочий из провинции, который через каких-то писателей познакомился сначала с Сомовым, а у Сомова – с Климовой. Он очень интересуется "знать правду", настойчиво выспрашивает литературу "почитать" и ищет знающих людей познакомиться. В частности, сильно упрашивает Риту познакомить его с Пименовым. В начале ноября 1982 Стригин рассказывает Климовой, что одного его знакомого – Воронов – "дергали", после чего решает "очиститься" и приносит Климовой на хранение чемодан примерно книг. На допросы Стригин был вызван из первых, в одной обойме с Введенским, Кунгуровой, Тиме. Обыска у него не было. Со всеми обысканными он был знаком.

 

 

Конкретные материалы на Климову

 

Насчитывается 6 зафиксированных бумагами мотивов к аресту Климовой на конец ноября – начало декабря и можно догадываться еще о двух, документально не оформленных.

1. В октябре 1982 Андрей Тиме познакомил Климову с Сергеем Введенским. Тот оказал Климовой ряд продуктово-театральных услуг и настойчиво интересовался "почитать". 10 ноября Климова дала ему книги Авторханова "Сила и бессилие Брежнева", Глезера "Искусство под бульдозером" и Солсбери "900 дней". 12 ноября Тиме, едучи в машине Воротникова, забыли эти книги в автомобиле, после чего Воротников с соответствующим заявлением сдал их в КГБ.

Это – четкая формальная причина, именуемая "сигналы трудящихся".

2. В конце октября Юрий Мельник познакомил Климову с буфетчицей Публичной Библиотеки им. Салтыкова-Щедрина Натальей Орловской. Та оказала Климовой ряд выдающихся продовольственных услуг, бралась добывать дефицитную плитку, в которой нуждался то ли Ильин, то ли знакомые Ильина, и назвалась книжницей. После того, как Маргарита обнаружила, что роман "Мастер и Маргарита" сия "книжница" именует "Мастер и Маргаритка", домогаясь получить несуществующее "парижское издание" его, Орловская уточнила, что "книжник" – ее муж, а она для него достает. Климова рассудила: "Я полгорода кормлю ее печенкой, она мне достала твердой колбасы столько, что всем ленинградским моим знакомым ее не съесть, так угожу и я ей", – и дала 19 ноября Орловской книжку Гуля "Одвуконь". Орловская (или ее муж формально) написала заявление в КГБ, и в воскресенье 28 ноября Наталья Орловская была допрошена по этому заявлению.

Это тоже четкая формальная причина той же категории. Кроме того, видно, что торопились.

3. В конце ноября в КГБ поступило заявление Мельник Ирины, написанное крайне безграмотно и безграмотным почерком, хотя по профессии она учительница. В заявлении Ирина сообщает, что ее муж Юрий Мельник в последнее время спит плохо, нервничает, не ест. Она стала допытываться, что с ним. Нехотя он признался, что некая Маргарита Михайловна Климова дала ему пакет с не проявленными пленками, зная, что он занимается фотографией, и просила проявить их для нее. Он согласился услужить ей, но по проявлении нескольких штук из большого числа оных, разглядел, что на них снят какой-то антисоветский текст. Он испугался, остальное не стал проявлять и отложил-засунул. Теперь же она требует от него этот пакет, а он уже сидел, не хочет связываться с антисоветчиной и боится. Он не знает, что делать, а Ирина просила КГБ помочь ему. Сам пакет с пленками (частично непроявленными) "Социалистического Вестника" (и, возможно, чего-то еще) был приложен.

Это тоже четкая формальная причина той же категории. Стоит лишь отметить, что, хотя Климова для протоколов подтвердила все, написанное в этом заявлении и повторенное на допросах Мельников Ирины и Юрия, она на самом деле никогда не давала сего пакета Мельнику.

4. В те часы, когда Климова была еще дома и у нее лишь шел обыск, в УКГБЛО, т.е. в Большой Дом, были вызваны близкие к Кунгуровой лица: Михайлова Наталья, муж Натальи и муж самой Кунгуровой. Все трое допрашивались об обстоятельствах распространения Кунгуровою Любовью криминальной литературы на заводе, где работали Кунгурова и Михайлова, полученной Кунгуровою от Климовой. Все они вспомнили все, что знали, о причастности именно Климовой к указанной литературе, хотя никаких улик им не предъявлялось, да и не было, ибо сия литература давно уже была возвращена Климовой. Саму Кунгурову допрашивали на следующий день, и она дала показания, нужные для оформления ареста Климовой, который и был санкционирован на завтра.

Сами по себе сии показания являются четкой формальной причиной для последующих акций против Климовой, но в деле не видно четких оснований для вызова именно этих лиц; по-видимому, именно эти сведения подразумеваются во фразе обвинительного заключения: "Дело возбуждено по оперативным данным, поступившим в УКГБЛО...".

5. Андрей Тиме сразу же после обыска (собственно начал во время обыска) 30 ноября и на последующих допросах до 2 декабря для санкционирования ареста Климовой, дал обширные показания, уличавшие Климову.

Эти показания являются четкой формальной причиной, а сам вызов на допрос и обыск у него убедительно мотивированы после получения показаний Воротникова (см. п.1).

6. Стригин в своих показаниях 1-2 декабря подробно показал, как "навязывала" ему, несмышленышу, старшая его двадцатью годами Климова литературу, которую он, Стригин, по совести признает антисоветской; он даже написал соответствующее заявление, от которого, впрочем, в зале суда отрекся.

Эти показания являются формальной причиной, а вызов Стригина на допрос совершенно естественно мотивирован тем, что он случайно пришел к Завельскому во время обыска у того, причем у Стригина была обнаружена подозрительная литература, которую, по его словам там же, он возвращал Завельскому. Правда, несколько странно, что самого Завельского не торопились вызывать на допросы.

7. По ходу первых допросов Климовой, с их постоянным выходом на Волохонского и Andre можно думать, что следствие всерьез усматривало ниточку от Климовой за границу и к СМОТ, хотя никаких бумаг, подтверждающих эту догадку, нет.

8. По непрерывным настойчивым вопросам Климовой о Пименове можно думать, что следствие всерьез усматривало нечто криминальное в поведении Пименова, известное Климовой, хотя никаких бумаг, подтверждающих эту догадку, нет.

 

АКТ I

ЗАНАВЕС ПОДНЯТ – ОБЫСКИ

 

На основании вышеуказанных материалов (и, конечно, других) прокуратура Ленинграда санкционировала проведение обысков у шестерых лиц: Завельского, Ильина, Климовой, Пименова, Сомова и Тиме; дело №14 Климовой по ст.70. Эти обыски состоялись, начавшись между 06.55 и 09.30 утра 30 ноября (хотя подготовительные к ним мероприятия, например, приискание понятых и фиксация нужных лиц на своих местах, осуществлялись за сутки и ранее) на квартирах указанных лиц, причем у Тиме состоялся также обыск на даче. Протоколы этим обыскам в сокращении и с пояснениями приводятся ниже.

8 декабря по другому делу был арестован Лев Волохонский, после чего был произведен обыск в квартире его сестры, где он жил. Так как этот протокол обыска приложен к делу Климовой, мы его тоже воспроизведем в сокращении.

17 апреля 1983 формально на основании каких-то неизвестных показаний Климовой, а фактически потому, что рассчитывали перехватить нечто, привезенное лично от Сахарова, по делу Климовой был произведен обыск у Натальи Викторовны Гессе; протокол приводится.

17 мая по указанию Климовой, но в ее отсутствии у нее в опечатанной комнате была произведена выемка; протокол с юмористическими комментариями приводится.

Больше обысков в связи с этим делом не было, причем удивляет отсутствие обыска у Кунгуровой; к ней накануне обысков приходили зафиксировать, проживает ли в эти дни она дома или нет (под видом "из детсада").

 

 

Обыск у Климовой

 

Начат в 06.55, кончен в 10.15, 30.11.82, Басков пер.

Проводили майор Автух (позже арестовывал Волохонского) и сотрудник КГБ Кипятков при понятых. Кроме Климовой никого не присутствовало, когда они постучали, она спала, не сразу постигла, что "это они". В отличие от всех прочих протоколов, скрупулезно отмечается МЕСТО ИЗЪЯТИЯ.

На предложение выдать литературу, изданную за рубежом, Климова выдала книгу Максимова "7 дней творения" и фотоснимки книги Довлатова "Невидимая книга" – 43 снимка. Это находилось в тумбочке у кровати.

После этого изъято:

 

I. В тумбочке справа от входа:

  1. Машинопись "Основы гостеведения", 4 стр.

  2. – " –  "К.Кузьминский", 20 стр.

  3. – " –  "К.Кузьминский. Ель", 22 стр.

  4. – " –  он же, "Тайгин", 30 стр.

  5. – " –  Д.Бобышев "Попытка тишины"

  6. – " –  "Биография Роальда Мандельштама"

  7. – " –  Стихи разные, 45 стр.

  8. – " –   "Борис Валенчик"  [Виленчик, Гнор – ККК]

  9. – " –  8 стихов-философем (И.Губермана) [В.Хромов – ККК]

  10. – " –  Охапкин "Душа городов" [“Душа города”, посв. ККК]

  11. – " –   Анри Волохонский, 9 стр. [100% от меня – ККК]

  12. – " –   Кузьминский "Томъ" [Томь, поэма – ККК]

  13. – " –   Кузьминский, сборник № 35II. [то ли «Ассорти» 1964, то ли двухтомник Тайгина/Донского; скорее первое – ККК]

II. В книжных шкафах справа:

  1. Блокнот "Дневник № 1"

  2. Конверт с бланком таможенной декларации

  3. Записная книжка-алфавит

  4. Ксерокопия М.Цветаевой "неизданные письма", 3 тома

  5. Квитанция № 7041701 (на часы)

  6. Листок "Имел бы я златые горы..." (Губерман)

  7. Записная книжка

  8. Расписание передач "Голоса Америки"

  9. Ксерокопия М.Булгаков "Собачье сердце"

  10. Вл.Сосинский "Воспоминания"

  11. Машинопись Ерофеев "Москва – Петушки" [от меня – ККК]

  12. – " – Татьяна Мартынова "Рыбный день", вложена записка

III. В тумбочке торшера:

  1. Запись от руки: "Револьт, в Уголовном кодексе..."

  2. Машинопись Булгаков "Письмо к правительству"

  3. – " –    Бомер Хаим "О непотребном на потребу"

  4. Книга Цветаева "Проза", Нью-Йорк, 1953

  5. Карточка с надписью "Зимичев"

  6. Машинопись "Девочка перед дверью" с посвящением [Марьяна Козырева – ККК]

IV. В коричневой хозяйственной сумке:

  1. Машинопись Г.Наан "Власть и дух"

V. В шкафу прямо при входе в комнату:

  1. Зиновьев "Светлое будущее"

  2. Машинопись "Четвертая проза" (Мандельштам О.) – На обложке надпись "Я.Гордин"

  3. Папка с машинописями "Мужик", "Гость" [И.Бродский, 1962 – ККК], записи, письма

  4. Альбом с цветными фотографиями

  5. Папка с записью "С.А.Кугель", где письма и телеграммы Климовой, чистые листы бумаги

  6. Конверт со снимками и ксерокопиями снимков

  7. Конверт с 13 письмами из-за рубежа [чьими?! – ККК]

  8. Альбом с почтовыми открытками

VI. На платяном шкафу:

  1. Журнал для бухгалтерских записей

  2. "Книга учета"

  3. Машинопись Ерофеев "Москва-Петушки" [ещё копия! – ККК]

  4. Сименон "Maigret et les femines recalcitrants" с посвящением "ДорогойРевольт.

  5. 9 зарубежных изданий все со штампом "Револьт Иванович Пименов":
    –   Doorways in the Sands
    –   An unsuitable job for a woman
    –   Almuric
    –   The terminal man
    –   The secret sea
    –   The piper on the mountain
    –   The frightened wife
    –   In other side of Midnight
    –   Mistery house
    (Все девять – детективы и фантастика)

VII. В бежевой сумочке:

  1. Записная книжка в серой обложке

  2. Записная книжка в коричневой обложке

  3. Книжка для выписок со вложениями фото и текстов

  4. Почтовое отправление Пименову

  5. Два письма Климовой из Голландии (от Ескина или его жены)

  6. Два листка записей адресов и телефонов

  7. Конверт с записью телефона

  8. Печать мастичная

VIII. В закрытой части книжного шкафа возле кровати:

  1. Ксерокопия "Письма Цветаевой к Тесковой", Прага 1969

  2. – " –  книги Волошина

  3. – " –  текста Кузьминского [??? – KKK]

  4. Фотокопия книги М.Булгакова "Зойкина квартира"

  5. Расписка Климовой о займе 1000 руб. у Пименова

  6. Пять конвертов с почтовыми отправлениями из Сыктывкара, адрес отпечатан на машинке

  7. Письмо Кузьминскому [??? – KKK]

  8. Две телеграммы Климовой из Москвы, одна из Сыктывкара

  9. Конверт с двумя групповыми фотографиями (проводы Кузьминского) [фото В.Окулова-«Папы», мужа Ю.Вознесенской – ККК]

IX. На столе в комнате:

  1. Пишущая машинка марки Consul 

X. В шкафчике над холодильником:

  1. Листок с отпечаткой литер пишущей машинки

  2. Картонка и 2 листка с адресами и телефонами

XI. Внутри дивана-кровати:

  1. Две пачки почтовых отправлений Климовой

XII. В шкатулке возле дивана:

  1. Три международных почтовых отправления на имя Климовой

Кроме того – в тумбочке торшера ручка с надписью Invisible ink, а на платяном шкафу – две книги учета.

 

На протоколе расписка Климовой в получении и приписка следователя "За справками обращаться Литейный 6, Приемная УКГБЛО".

 

Климовой объяснили, что ее не арестовывают, но надо задать ей несколько вопросов в связи с изъятым и потому ее ПРОСЯТ проехать сейчас с ними в Большой Дом, после чего она отправится на работу; это она специально уточнила, спрашивая, что брать с собой. Незаметно для них она сумела сбросить одно письмо Пименова, бывшее у нее в сумочке, которую она взяла с собой, а также попросить соседку А. позвонить по такому-то телефону Нат.В.Гессе и сообщить, что ее увезли. Соседка эту просьбу выполнила, Гессе в тот же вечер позвонила Пименову.

Суммарно у Климовой изъято 80 предметов, но подавляющее количество явно не криминально; часть позже возвращена Надежде. По объему криминала у Климовой взято меньше, чем у кого бы то ни было другого по этому делу, за исключением Сомова. По местонахождению отдельных вещей можно умозаключать, что она собиралась выносить кое-что из дому.

Среди многочисленных записных книжек и "книг учета" был изъят блокнот-алфавит (п.11-3), в котором Климова предельно лапидарно помечала обращение книг, проходивших через ее руки (см. допросы Кобеца, Кунгуровой, Шустровой). Эти записи – что кому она давала – вызвали определенную сенсацию среди знакомых Климовой, хотя вроде бы серьезного следственного значения не имели. Они несколько затрудняли позицию свидетелей, но умные свидетели легко справлялись с этим затруднением.

Позже следователь Баланев предлагал протокол Надежде Михайловой (сестре), но та отказалась: "Мне не нужен, пусть у вас полежит", взяла только в мае 1983. Из-за того, что Надежда была совершенно чужда кругу интересов Маргариты, а протокол обыска оставался не прочитанным общественностью, имели хождение слухи о том, что-де было изъято. В частности, бытовало мнение, будто бы, уведя утром Климову, гебисты продолжали обыск до самого вечера и только тогда опечатали комнату. Надежда уверяла, что-де "больше всего было изъято Пименова и Гордина", что свидетельствует, что она мельком видела протокол, но совершенно не поняла, что ничто, изъятое в связи с Пименовым, некриминально ни при какой погоде, а Гордин затесался потому, что в папке с его именем лежала машинопись О.Мандельштама (n.V-2), да было еще несколько вырезок его статей и т.п.

Следствие в тот же день известило сестру Климовой в Луге и ее брата, который как раз наездом был в Ленинграде и в этот вечер предполагал с Маргаритой идти в театр, об ее аресте.

 

Радиостанция "Свобода" сообщила об аресте Климовой через неделю, а второй раз она помянула имя Климовой в передаче 8 марта, посвященной женщинам-политзаключенным.

 

 

Обыск у Завельского

 

Натан Завельский, 1940 года рождения, работает мастером по турбинам в некоем НИИ, связанном с Трубопроводом. С Климовой знаком с 1968. Поддерживал контакт с "черным" книжным рынком. В частности, следствие интересовалось его причастностью к Гелию Донскому (спекуляция тамиздатом) и Михаилу Мейлаху. В день обыска находился в отпуске и намеревался вечером уезжать, с чем связано появление у него гостей, пришедших проводить его; отложил отпуск на после суда над Ритой. Проживает с братом Зиновием (Женя) в коммунальной квартире, тел. 2772863.

Обыск начат 07.05, окончен 18.55. Проводили майор Жерлицын и майор Климчицкий. Помимо понятых, хозяев при обыске находился Садовников Вл.В., а позже вошли (и вынуждены были оставаться до конца): Марченко В.А., вошел в 17.40 с текстом мемуаров Пименова; Стригин, вошел в 17.45 с текстами Флоренского и Бердяева; Длин Ю.Л., вошел в 18.45 без ничего. Все присутствовавшие были подвергнуты личному обыску. Обыскиваемый отказался оказывать помощь в обыске, как записано в протоколе. В протоколе не отмечалось, где что изъято, записывалось хаотически, ниже материал перегруппирован тематически.

I. Типографские книги и листки:

  1. Медведев "Кто сумасшедший?"

  2. Солженицын "Ленин в Цюрихе"

  3. Зиновьев "Записки ночного сторожа"

  4. Максимов "Карантин"

  5. Листовка (проспект) изд-ва "Посев", несколько номеров

  6. Мераи "13 дней", 1961

  7. "Россия в начале XX века" , 1972

  8. Э. Килиан "Избранное", 1975

  9. Е.Игнатова "Стихи о причастности", Париж, 1969

  10. Хомяков "Стихи", Монреаль, 1966

  11. Орбах "Рикша", 1978

  12. "История США", Нью-Йорк

  13. "Гнозис", 1978

  14. Бердяев "Философия неравенства", 1970

  15. "Белая книга", Москва, Юрид. Лит., 1979

II. Периодические издания:

  1. Континент, 1977, №11

  2. Посев, 1976, октб-дек.

  3. Менора, 1965, №8

  4. Статья К.Кузьминского Dostoevsky's cowboy из газеты Austin Sun от 3 августа 1977 [Steve Speir, ABOUT (о) KKK – KKK]

  5. Трезвон, 1979, №4, в 4 экземплярах

III. Электрографические копии типографских текстов:

  1. Сахаров "Статьи", 302 стр.

  2. Дудко "Наши упования"

  3. Солженицын "Архипелаг ГУЛАГ", т.2

  4. Тейяр де Шарден "Феномен человека", Париж 1959

  5. Псалмы Соломона, Казань 1896

  6. Епископ Ипполит "Творения Блаженного Августина", 1901

  7. Чаадаев "Философические письма", Казань 1906

  8. Чаадаев "Литературное наследство"

  9. Картер Браун "Жертва"

  10. Кузмин "Новый Гуль", 1924

  11. Цветаева "Неизданные письма" 1972

  12. Белый "Петербург" 1928

  13. Цветаева "Лебединый стан. Перекоп"

  14. Махабхарата. Бхагавадгита, 1950

  15. Хармс "Избранное" 1974

  16. Куприн "Браслет" 1906

  17. А.А.Заудлер "Бог и мир" 1948

  18. "Об А.Шопенгауэре" 1902, 5 стр., 3 экз.

  19. П.Д.Успенский "Символы Таро", Пг., 1917

  20. Розанов "Опавшие листья"

  21. Потапов "Словарь жаргона преступников" М., 1927

  22. Флоренский "Иконостас" – изъята у Стригина

IV. Машинописные тексты:

  1. Аксельрод "Красовские", отрывок на 124 стр., на 10 стр. и на 46 стр.

  2. Яков Винковицкий [Виньковецкий – ККК] "Письмо из России в Россию"

  3. Солженицын "Архипелаг ГУЛАГ", т.3

  4. "Хроника текущих событий" № 45 1977, № 4 1969

  5. Даниель "Говорит Москва"

  6. "Памятная записка"

  7. Бернштам "Азбука коммунизма"

  8. Алешковский "Николай Николаевич"

  9. Померанц "Выступление в ин-те философии" 03.12.65

  10. Солженицын "Ленин в Цюрихе"

  11. Солженицын "Бодался теленок с дубом", отрывок на 100 стр.

  12. Солженицын. Интервью

  13. Некролог

  14. Письмо Косыгину, в 2 экз.

  15. В Секретариат СП

  16. Солженицын "Письмо IV съезду писателей"

  17. Королевскому Нобелевскому Фонду

  18. В Комитет Прав Человека СССР

  19. "Моск. обр-е"

  20. Бухарин "Будущему поколению руководителей партии"

  21. О снятии Хрущева

  22. Уважаемый тов. редактор

  23. Записка адвоката Б.А.Золотухина в защиту Гинзбурга

  24. Л.Чуковская "Гнев народа"

  25. Письмо 29 деятелей культуры

  26. Раскольников "Письмо Сталину"

  27. Замятин "Мы"

  28. Заявление соседа секретаря Смольнинского райкома

  29. Заявление Коншиной Г.В. прокурору Ленинграда

  30. Список книг обменного фонда

  31. Дополнение к каталогу прейскурантов букинистической книги 1977, 26 стр.

  32. Каталог издательства Academia

  33. Ерофеев "Москва – Петушки"  [ещё копия! – ККК]

  34. Амальрик "Просуществует ли СССР до 1984?"

  35. Пименов "Один политический процесс" – изъято у Марченко

  36. Бердяев "Духи Русской Революции" – изъято у Стригина

V. Фотокопии текстов:

  1. Солженицын "Архипелаг ГУЛАГ", т.2, в 2 экз.

  2. Джилас "Новый класс"

  3. Рукописная листовка: "Копия. К советскому народу. Среди океана демагогии... пишите свой знак", 4 стр.

  4. Солженицын "Раковый корпус"

  5. Зиновьев "Зияющие высоты", часть страниц отсутствует, часть в 2-4 экз.

  6. Аксельрод "Красовские", отрывок на 280 стр.

  7. Панин "Записки Сологдина"

  8. Ивинская "В плену времени", 1972

VI. Фотопленки:

  1. Пленка Микрат чистая

  2. Пять пленок: 107 + 53 + 106 + 153 + 151 кадр, в том числе Шаламов "Колымские рассказы"

  3. Проявленные негативы, 2 штуки

VII. Рукописные тексты:

  1. Записные книжки 6 штук

  2. Листок бумаги с рукописным текстом "Менора журнал 1975 № 20 13" Обыскиваемый пытался уничтожить листок, успел порвать на три части, но его действия были пресечены

  3. Список литературы на трех листах

  4. Лист "Миша, это твое. Взята тайна..."

VIII. Документы – просроченные или чужие:

  1. Командировочное удостоверение Завельского

  2. Студенческий билет Скрипской И.Г.

  3. Удостоверение Коняшина

  4. Два удостоверения общественного санитарного инспектора

IX. Вещи:

  1. Фотоаппарат "Зенит", изъят у Стригина

Стригин сразу объяснил, что все, найденное у него, он принес возвратить Завельскому, у которого-де брал это раньше.

По протоколу видно, насколько "гуще" криминал у Завельского, нежели у Климовой.

Завельский не задерживался, с 7 по 15 декабря его расспрашивали в спецчасти его НИИ, а на официальный допрос вызвали только 12.01.83.

 

 

Обыск у Ильина

 

Владимир Ильин, рабочий-разметчик, знаком с Климовой с 1968. Женат, имеет сына-пятикурсника, которого за поведение отца на допросах исключили в мае 1983. Сам активист рабочего движения. Лежал в больнице с диагнозом "склероз". Знаком с Лесниченко, Якоревой, Борисовым, тел. 2493571.

Обыскивал кап. Фунтиков по поручению кап[итана] Баланева. В протоколе иногда под одним номером содержится до десятка наименований – видимо, лежало в одной папке. Изъято 156 пунктов:

  1. Зиновьев "Записки ночного сторожа"

  2. Войнович "Иванысиада"

  3. "Является ли любовь искусством?"

  4. "Техника современного секса"

  5. Авторханов

  6. Максимов "7 дней творения"

II. Типографская периодика:

  1. Посев, 1981, №5, 6, 7

  2. Газеты

III. Электро– и ксерокопии:

  1. Белый "Петербург", 2 экз.

  2. Левин А. "Люди остаются людьми"

  3. Орлов В. "Пути-дороги римских пилигримов"

  4. Беседы В.Перельмана и З.Шаховской "Третья эмиграция"

  5. Синявский "Театр Галича"

  6. Марголин Ю. "Сентябрь 1939"

  7. Г.Глинка "Дневник Горького"

  8. Б.Герлонд "Кто отравил Горького"

  9. Чаадаев "Апология сумасшедшего"

  10. Чуковская "Поэт и палач"

IV. Машинописные тексты:

  1. Солженицын "Случай на станции Кречетовка", 2 экз.

  2. Померанц "Сон о справедливом возмездии", 2 экз.

  3. Аксельрод "Красовские", отрывок

  4. Солженицын "Бодался теленок с дубом", несколько отрывков

  5. "Хроника текущих событий" № 3, № 54 (4 экз.), № 55 (2 экз.)

  6. Протокольная запись заседания

  7. Некрич "Сокрытие исторической правды – преступление перед народом"

  8. Информационный бюллетень СМОТ, № I, № 2 (2 экз.), № 3, № 20, № 21

  9. "Искупление"

  10. Барабанов "Забытый спор"

  11. Зиновьев "Светлое будущее"

  12. Пименов "Один политический процесс"

  13. Чаадаев "Письмо от 20 апреля 1847"

  14. Анатолий Лупинос ... стандартных линз. Рагайкинс"

  15. В.Ф.Ильин "К сожалению, нередки случаи ...", 2 экз.

  16. "Уехали в сентябре СССР покинули ... об НТС и Лубмане"

  17. Мнячко "Агрессоры"

  18. Письмо украинских политзаключенных генеральному прокурору

  19. Бернштам и Борисов "Пленник Тихого Дона"

  20. Третий Толстой. Автобиографические заметки.

  21. Высоцкий "Песни"

  22. Альбрехт "Как вести себя на допросе"

  23. Открытое письмо Сталину

  24. Чуковская "Ответственность писателя и безответственность ЛГ", 2 экз.

  25. "Начало всего"

  26. "Которой теоретически немыслимо"

  27. Л.Красиков "Товар № I"

  28. "Нависают над пропастью ... на небе вечера"

  29. Стихи

  30. Цветаева "Герой труда"

  31. Стихи "Пути России"

  32. Геллер "Ленин и ВЧК"

  33. "Протопоп Аввакум"

  34. Цветаева "Бальмонт и Брюсов"

  35. "Международный комитет по борьбе с ..."

  36. "Избранные места из бесед с проф. Матвеевым"

  37. "Из XVI психбольницы г.Москвы"

  38. Л.Владимирова "Стихи"

  39. "Размышление об одном приговоре"

  40. Солженицын "Этюды и крохотные рассказы"

  41. С.С.Смирнов "Чего же ты хочешь"

  42. Синявский "Последнее слово"

  43. Галич

  44. "Часы"

  45. "Объяснил тем, что при ... па выезд он умер"

  46. Сахаров "О стране и мире"

  47. Солженицын "Письмо IV съезду писателей"

  48. Оргиринципы СМОТ

  49. Никитин "Письмо генеральному прокурору"

  50. Никитин "Прошло более года"

  51. "Мы обращаемся ко всем"

  52. "Заявление ... хиппи ... конец"

  53. "Илья Григорьевич"

  54. Стихи: Галич, Коржавин, Бетаки

  55. Суд над Синявским и Даниэлем

  56. "Черняховская психбольница ... в калужской облпсихбольнице"

  57. "Введение. А.Д.Сахаров..."

  58. Стихи "Знаки Зодиака"

  59. Замятин

  60. "Ильин сидит в казанской психбольнице ... из-за воинской дисциплины"

  61. Объяснение Снисаренко А.А. прокурору Ленинграда

  62. Письмо Луцкому Ю.К.

  63. В "Советскую Россию" по поводу конституции

  64. "Конкретно кому представалась ... я подписала"

  65. "Философия подлости"

  66. Мандельштам

  67. "Вы пытались стать профессиональным поэтом ... он был рожден подзнаком Ио"

  68. "Творчество В.Филимонова ... адресованная XXV съезду, рассмотрена"

  69. Мандельштам "Камень"

  70. Мандельштам "Стихи 1930-37"

  71. Гумилев

  72. "Последнее слово ... никто не может"

  73. Солженицын "Секретариату ССП"

  74. Солженицын "Образованщина"

  75. "Жена Евгения Абезгауза ... был привязан к"

  76. "Поцеловал меня ... восстали с дру-"

  77. "Ко всем честным людям Земли"

  78. "Копии в Минздрав СССР"

  79. Орловский "Моя позиция"

  80. "Слава Иисусу Христу"

  81. "Программа мира, ограничение вооружений и методов ведения войн"

  82. "Казачков Михаил Петрович ... Мичуринская ул. 11 кв.133"

  83. Обращение делегатов I съезда "Солидарности"

  84. Бродский "Шествие"

  85. Цветаева "Лебединый стан"

  86. Стругацкие "Сказка о тройке"

  87. Мандельштам "IV проза"

  88. Стругацкие "Гадкие лебеди"

  89. Войнович "Иванькиада"

  90. "Перед Финляндским вокзалом ... черный глянцевый"

  91. Габриэль Маркес

  92. Алешковский "Николай Николаевич"

V. Фотокопии:

  1. "На перевале"

  2. Пименов "Заметки о книге Марченко "Мои показания""

  3. С машинописи "От редакции ... Н.Л.Струве"

  4. Зиновьев "Светлое будущее"

  5. "Эта книга – не воспоминания ... на скамейке бульвара можно"

  6. Хроника текущих событий № 16

  7. Аксельрод "Красовские"

  8. Солженицын "Бодался теленок с дубом"

  9. Авторханов. Гл.17. Ленин, оппозиция и VII съезд

  10. Суханов "Летопись Революции"

VI. Фотографии:

  1. Солженицына и Галича

  2. Высоцкого

  3. неизвестного

VII. Фотопленки: 1. Одна

 

VIII. Рукописи – всего 45 пунктов, очень невнятно описанных, в которых мелькают имена: М.Булгаков, Л.Чуковская, Андрей Павлович Дементьев, Олег Николаевич, Г.Свирский, В.Коновалихин, Э.Орловский, А.Твердохлебов, Л.Богораз, Ю.Андропов, Н.Лесниченко, Зайденшнап, Г.Н.Михайлов, Ю.Окулова (Вознесенская), Л.Волохонский, Ю.Рыбаков, О.Волков, Г.Н.Трифонов, Катукова, В.Ф.Ильин

 

IX. Вещи:

  1. Зачетная книжка Ильина от 15 сентября 1962

  2. Лента для пишмаш, 2 шт.

  3. Пишмаш Олимп

  4. Фотоаппарат, 2 шт.

  5. Копирка, в частности, копиркой переложены 2 экз. "Бодался теленок"

Обыск продолжался до позднего вечера, едва он кончился, как чуть-чуть не пересекшись, к Ильину пришла Лесниченко.

На допросы Ильин не вызывался до 15 января 1983.

Число изъятых предметов равно 190, при числе пунктов в протоколе 138, причем некоторые в нескольких экземплярах и явно размножаемые, так что "криминальный улов" существенно весомее изъятого у Климовой.

 

 

Обыск у Пименова

 

Математик и писатель, справку о нем см. в альманахе "Память". Проживал с женой, сын учился на II курсе матмеха ЛГУ, откуда исключен в апреле 1983. Телефон 20887.

В 09.10 подполковник Туркин, ранее допрашивавший Пименова по делам Ю.Шихановича, М.Хейфица, С.Пирогова, пришел на работу к Пименову, услал вон находившуюся в кабинете сослуживицу и известил Пименова, что по делу Климовой по ст.70 у него дома будет произведен обыск. Пока они шли, Туркин успел выказать хорошее знакомство с устными рассказами Пименова относительно обстоятельств обыска у Пименова в апреле 1970; это тем симптоматичнее, что в последний раз эту историю Пименов рассказывал именно Климовой.

Начат обыск в 09.30, окончен 19.40, проводили подп.Туркин, майоры Жилин и Шомысов, при понятых и в присутствии жены Пименова Вилены Анатольевны Пименовой.

Обыскиваемый указал места хранения литературы – на книжных стеллажах. Были обысканы также кухня, ванная, туалет и кладовка, где ничего не обнаружено. Изъято:

 

I. Книги:

  1. Довлатов "Невидимая книга"

  2. Григоренко "Сборник статей"

  3. Емельянов "Десионизация"

  4. "День политзаключенного 30 октября 1975"

  5. Антонов-Овсеенко "Портрет тирана"

  6. Московит "Метаполитика"

  7. Твердохлебов "В защиту прав человека"

  8. Антонович "Многосемейная хроника"

  9. Авторханов "Загадка смерти Сталина"

  10. Сборник "Ленин", Лондон 1969

  11. Бергер "Крушение поколения"

  12. Шапиро "Коммунистическая партия СССР"

  13. Солженицын "Ленин в Цюрихе"

  14. Редлих "Сталинщина как духовный феномен"

  15. Осипов "Три отношения к родине"

  16. "Из-под глыб"

  17. Samizdat, New York, 464 стр.

  18. Кропоткин "Завоевание хлеба" 1906

  19. Кропоткин "Речи бунтовщика" 1906

  20. "Судебный отчет по делу ... право-троцкистского блока", 1938

  21. "Памяти Алексея Евграфовича Костерина" 1969

  22. Справочник АН

II. Зарубежные периодические издания:

  1. Новый журнал № 108, 136

  2. Вестник русского христиан, движ. № 106, 122, 131

  3. Время и мы № 42 (2 экз.), № 56

  4. Эхо № 4

  5. Посев 1981 № 1

  6. Синтаксис 1978 № 2, 1980 № 8

  7. L'Alternative, 1981 No 13

  8. Хроника текущих событий № 1-15 (в одном переплете), № 57

  9. Континент № 5, № 22

  10. Грани № 108, № ПО, № 113

  11. Социалистический Вестник 1940 № 13, 1952 №№ 1-7

  12. Альманах самиздата № I 1974, № 2 1975

III. Переплетенные в виде книг листы с машинописными текстами:

  1. Белинков "Страна рабов"

  2. Фишер "Жизнь Ленина" т. 1-2

  3. "Часы" 1980 № 28, 1982 № 35

  4. "Персоналии к политической истории СССР"

IV. Подборки с машинописными текстами:

  1. Заявление Сахарова Федорчуку от ноября 1982

  2. Ленин "Письмо членам Политбюро" о церкви

  3. Геллер "Ленин и ВЧК"

  4. Спекторский "Происхождение современной власти", §§ 1-24, причем §§23-24 в 2-4 экз.

  5. "Памяти Ирины Каплун"

  6. "Надо бы перевести на русский язык"

  7. "Рождение сталинизма"

  8. "С бериевцами во Владимирской тюрьме" – 2 разных экз.

  9. "Простите, сокращения не очень удались"

  10. "Высшая государственная тайна"

  11. Бернштам "Пленник Тихого Дона"

  12. –”–  "5 сентября"

  13. –”–  "Неотлагаемое будущее"

  14. –”–  "Большевистский орден"

  15. –”–  "О настоящем и будущем русского народа"

  16. –”–  "Об азиатском способе производства"

  17. –”–  "Два заявления по поводу аннулирования советско-американскоготоргового договора"

  18. –”–  "О советской политике косвенного обложения"

  19. –”–  "Об универсальности азиатского способа производства"

  20. –”–  "Поднятая целина реального социализма"

  21. –”–  "От составителей сборника «Через топь»"

  22. Хроника текущих событий № 60

  23. Р. "О раскаянии, о нации и о личности "

  24. Пименов "О социальном диалоге"

  25. Пименов "О Глазунове, о жизни и еще кое о чем"

  26. Ахматова "Реквием" 2 экз.

  27. Подборка стихов

  28. Пименов "Жизнь Ивана Щербакова на фоне времени"

  29. "Персоналии к политической истории СССР" – черновик

  30. Реферативный журнал "Сумма" §§ 1-5

  31. Скуратов "Русский национализм и сионизм"

  32. Рецензия на А.Кузнецов "О бедности народа"

  33. Пименов "Замечания к книге Марченко "Мои показания""

V. Репродукционные (фото) копии печатных текстов:

  1. Б.Вайль "Особо опасный"

  2. Солсбери "900 дней"

  3. "Из глубины"

  4. "Память" № 3

  5. Авторханов "Происхождение партократии"

  6. Сиекторский "Происхождение современной власти" §§1-27

VI. Общая тетрадь с рукописной сказкой "Феникс"

 

VII. Листы с рукописными записями адресов и т.п. – 3 шт.

 

VIII. Документы, относящиеся к Климовой: ее фотография и копия письма Пименова ей от ноября 1978

 

IX. Пишущая машинка "Мерседес"

 

X. Магнитофонные кассеты – две, без прослушивания

 

В ходе обыска пришла телеграмма сомнительного содержания от В.Коновалихина, текст ее внесен в протокол.

Пименов был вызван на допрос 7 декабря. От дачи показаний не отказался, см. ниже. В январе 1983 по указанию ГБ приостановилось печатание монографии Пименова "Общая анизотропная теория относительности", предпринятая Коми филиалом АН. 31 марта 1983 спецчасть Коми филиала АН "арестовала пишущую машинку марки "Москва" номер такой-то", находившуюся в служебном кабинете Пименова.

 

 

Обыск у Сомова и Осиповой

 

Георгий Сомов познакомился с Климовой через Михаила Бернштама году в 1975. Познакомил с ней Стригина в 1982. Вращался в писательских кругах и имеет приглашение в США от Бернштама, но сидит в отказе. По этой причине, а также из-за любви к спиртному, работает последние годы на случайных местах; до 30 ноября работал групповодом для экскурсантов по Ленинграду. Так как их столовая размещена в доме Климовой (вход с ул. Маяковского), то частенько ненадолго забегал к ней. После обыска уволен, устроился сторожем. Жена его Осипова хорошо общалась с Климовой. Она 1951 года рождения. Телефон 2988473.

Обыск начат в 08.00, кончен в 13.20. Проводили майор Карабанов и кап. Сергеев. При понятых, присутствовали оба обыскиваемых.

В ответ на предложение "выдать", выдали фотокопию книги Зиновьева "В преддверии Рая" в трех коробках. Изъято после:

 

I. Машинописи:

  1. "Порядок действий при отъезде"

  2. "Правовые основы выезда из СССР на постоянное местожительство в другие государства"

  3. Булгаков "Письмо советскому правительству"

  4. Отрывок из беседы корр. Голоса Америки с Солженицыным

  5. Хаксли "Прекрасный новый мир"

  6. Приложение к сборнику "Евреи в СССР" ХI-ХII 1975

  7. В.Дюков "Возвратная денежка"

  8. В.Дюков "Ночной марафон"

  9. В.Дюков "Страна слов"

  10. В.Н.Благих "Салон-статья"

  11. "Художник ниоткуда – опыт анонимной монографии"

II. Ксерокопии:

  1. "Искусство омолаживания через самомассаж"

  2. С машинописи Евг.Закладный "Парапсихология"

  3. С машинописи "Крыши городов ... Вольнолюбивая независимость сердца"

  4. Со стихами и текстом

III. Фотокопии:

  1. С машинописи "Справка. Михайлов Георгий Михайлович ... начальник спецкомендатуры № 5 кап. милиции А.И.Светенок"

IV. Рукописи:

  1. О феминистическом движении в СССР

  2. "У самого истока – корифей ученых Coco"

  3. "Георгию Сомову ... Георгий Михайлов"

  4. "Собирались нанять ... венграм поперек"

  5. "Какою ценою дается нам монополия внешней торговли"

  6. "Столыпинские ... Ежов-Берия, конец 1938"

  7. Общая тетрадь

  8. "Полемическая статья ... не станет жестче"

  9. From Mrs. Galina Socolova 3475 Ross Rd Palo Alto CA 94303 to Mr. GeorgiiPavlovich Somov

  10. "Уведомление ... Эдуард Шнейдерман 272-74-94"

Сомов на допросы вызывался только в марте 1983, Осипова допрашивалась уже в декабре 1982. Всего у Сомова изъято 26 предметов, меньше, чем у Климовой, и по числу, и по значимости, однако обыск длился вдвое дольше, чем у нее (у прочих – еще дольше).

 

 

Обыск у Тиме

 

Андрей Тиме – прямой потомок известной театральной фамилии, его отец был репрессирован при Сталине, при Хрущеве реабилитирован. Семья имела дачу (на отца), машину (на Андрея), сам Тиме был дважды женат, имел детей от обоих браков. В середине 60-х годов отец его со своим братом задался целью собрать полную библиотеку самиздата, тогда представлявшего главным образом культурное, а не политическое явление общественной жизни. Андрей принял активное участие в этих замыслах. Как он показывал в суде, "Климова доставала литературу, мой отец и дядя перепечатывали ее на машинке или микрофильмировали и хранили на даче. Климова знала про это размножение". Однако ванная в квартире Тиме была занята самодельным самогонным аппаратом, Андрей стал выпивать, диссертации не получилось, стал работать не математиком, а инженером. Маргарита отказалась выйти замуж за Андрея, хотя ссоры не было и отношения сохранились дружеские. Коллекционирование сам- и тамиздата продолжалось. Тиме все больше пил, перешел работать банщиком – ради чаевых; он похвалялся следователю: "За день больше всей моей месячной зарплаты". Пименов познакомился с Андреем Тиме в 1974, поначалу тот произвел приятное впечатление, но уже в 1975 случился конфликт с пьяным Андреем, после чего тот смог посещать Маргариту только в отсутствии Пименова; она не вводила Пименова в подробный курс своих контактов с Тиме. Сама она не рвала с ним главным образом из-за просьб матери того, Анастасии Георгиевны: "Риточка, спасите Андрюшу! Он только Вас слушает!", – мучавшуюся из-за алкоголизма сына. Он же клянчил у Маргариты пятерки-десятки на выпивку, в чем она отказать не умела, одновременно говорил ей льстивые слова вроде: "Если ты уедешь, от кого же мы будем узнавать все новости? Кто нам скажет, как надо жить?!", – и уговаривал выйти за него замуж, обещая бросить жену и т.п. Он познакомил Климову с С.Введенским и Ю.Марковым.

Обыск происходил 30 ноября на городской квартире Тиме, тел. 2147732 при отце, матери, жене, детях, а затем на даче в Ропшино. По-видимому, это предвиделось, ибо на квартиру явилось 12 человек обыскивавших, которым Андрей сразу доложил, что весь криминал хранится на даче, и которые, разделившись, обыскали там и тут; по даче их водил Андрей и указывал. Впрочем, в пьяном виде позже он трепался, будто бы не все показал.

Изъято:

 

1. Переплетный аппарат

2. Копировальная машина

3-7. Пять пишущих машинок

8-12. Пять фотоаппаратов

13. Порнографические открытки

14-213. Двести экземпляров или наименований машинописей книг, в том числе:

Вестник Русского Христиан. Движения № 115, 116, 119

Копелев "Хранить вечно" с дарственной надписью автора "Дорогим Сереже, Нине и Лене"

Авторханов "Технология власти"

Амальрик "Просуществует ли СССР до 1984"

Максимов "7 дней творения"

Н.Я.Мандельштам "Воспоминания"

Войнович "Иванькиада"

Сахаров "Статьи"

214-513. Триста микрофильмов книг, в том числе:

Даниэль "Говорит Москва"

Копелев "Хранить вечно" без дарственной надписи

Солженицын "Ленин в Цюрихе"

Максимов "7 дней творения"

"Из-под глыб"

Вестник Русск. христ. движ. № 115, 116, 118, 119, 122, 124, 131

Посев 1981 № 5, 6, 7

Континент № 1, 2, 6, 8, II

514. Записная книжка с записями, кому что давал или брал.

 

По-видимому, в тот же день Тиме был допрошен, сразу давал уличающие Климову показания. Рассказывал друзьям о допросах, про свои показания говорил нечленораздельно, позже договорился до такой нелепости, будто бы он "только подтверждал показания Климовой", но зато выставлял напоказ и даже преувеличивал роль показаний Введенского и Стригина. В конце декабря по своей инициативе пришел к следователю и выложил дополнительные обвиняющие Климову материалы, списав при этом на Климову и криминал, полученный им от совсем других лиц.

 

 

Обыск у Гессе

 

Наталья Викторовна Гессе – последняя оставшаяся в живых из обитателей известной квартиры "на Пушкинской", лет 25 являвшейся своеобразным "салоном". С Виленой Пименовой знакома лет 25, с Револьтом Пименовым – лет 20, с Климовой – лет 5. После брака с Е.Г.Боннэр, близкой подругой Натальи Викторовны, в этом доме часто останавливался А.Д.Сахаров до его горьковской депортации, и Наталья Викторовна была едва ли не единственным человеком, которому дозволялось ездить в Горький к Сахарову в гости. За квартирой Гессе велось почти нескрываемое наблюдение ГБ. Обыск у Гессе произведен в день ее приезда из Москвы, где она жила у Боннэр, только что вернувшейся из Горького. Постановление на обыск датировано 12 апреля 1983, состоялся он 17 апреля. Климова не помнит ничего в своих показаниях что могло бы хоть сколько-нибудь компрометировать Гессе. Проводил обыск кап. Баланев, беседовавший при этом с Гессе о дурном характере Р.И.Пименова и о его сыне. Изъято:

  1. "Время и мы"

  2. Джилас "Новый класс", машинопись

  3. Пименов "О социальном диалоге"

  4. Пименов "О Глазунове, о жизни и еще кое о чем"

  5. Л.И.Богораз "Письмо о голодающих ирландцах"

  6. Сахаров "О "письме вождям" Солженицына"

  7. Любарский "Об отказе Солженицына встретиться с Рейганом"

На допрос Гессе была вызвана на следующий же день, см. ниже.

 

 

Второй обыск – выемка у Климовой

 

17 мая 1983 М.Жерлицын в присутствии понятых и нарочно вызванной из Луги Надежды Михайловой снял печать с дверей комнаты Климовой и, консультируясь с Климовой, находившейся в кабинете кап. Баланева, по рации, начал в 10.50, окончил в 11.35

 

"Путем беглого осмотра книжных молок [полок! – ККК] в средней секции мебельной стенки внизу среди книг был обнаружен журнал "Эхо" № 4 за I978 и изъят."

 

После этого Жерлицын запечатал дверь снова, вернулся в Большой Дом, пришел в кабинет, где были Баланев и Климова, и торжественно вынул из портфеля протокол выемки. "А где сам журнал?" – спросил Баланев. Жерлицын полез в портфель, побледнел и, молвив: "Забыл там!", – помчался уже без понятых и Михайловой, снял печати, схватил забытый на столе журнал, наложил печати и весь в мыле облегченно вручил его Баланеву под смех Климовой.

Этот эпизод с выемкой свидетельствует, во-первых, о халтурности первого обыска, а во-вторых, является важным компонентом игры "в помощь следствию", которой в эти месяцы занимались, с одной стороны, Климова, а с другой – Баланев и Жерлицын. Суть в следующем.

Показаниями ряда свидетелей (Стригин, Тиме) установлено, что Климова имела и распространяла журнал "Эхо", конкретно № 4 за 1978. Этот номер содержит рассказ Рида Грачева "Адамчик" и публикацию Высоцкого. Ни у нее, ни у кого из ленинградцев этого номера при обысках не нашли (хотя, как мы видим, он лежал открыто на полке – "путем беглого осмотра"). Теоретически следствие должно искать, куда делся криминал, хотя, конечно, криминального-то в этом номере нет ничего, но Жерлицын не может этого понять. С другой стороны, у Пименова при обыске изъят этот же номер; при этом Пименов не помнит, откуда он у него, хотя исчерпывающе помнит, от кого и когда получал сотню других произведений. Это и категорическое заявление Пименова, будто бы он никогда ничего от Климовой не получал. Это располагает не доверять его показаниям и, опять же теоретически, следствие должно бы искать, откуда у Пименова этот "криминал". Рождается простое желание "связать две ниточки в одну" и тогда поиски закончены, не выходя из кабинета. Климова в это время доведена до полной готовности из кожи вон демонстрировать следствию свое желание помочь следствию. Таким образом, на допросе 5 апреля она "признает", будто давала Пименову этот номер журнала и "узнает" его в предъявленном ей изъятом у Пименова журнале. Такая мелочь, что при этом нарушается ст. 165 УПК (при опознании "предмет предъявляется в группе однородных предметов" – т.е. надо было бы предъявить несколько экземпляров одного и того же номера журнала – и "предъявление для опознания производится в присутствии понятых"), майора Жерлицына, уговаривающего Климову наедине, не смущает. При допросе Пименова 12 мая подп. Туркин уговаривает: "Ну, Револьт Иванович, может быть Климова Вам и не давала этого журнала, он лежал у нее на столе, а Вы сами его у нее захватили?", – чем снимается оттенок обвинительности в утвердительных показаниях Пименова: ведь если Пименов сам взял журнал, то Климова не повинна в "распространении" и Пименов может "с чистой душой", не становясь свидетелем обвинения, признать это. (Кстати, в промежутке между 5 апреля и 12 маем Климова именно в эту сторону изменила свои показания: я-де ему не давала, этот номер – мой, как и когда он взял – не знаю.) Однако Пименов отрицает.

Более того, Стригин в эти дни припоминает даты получения от Климовой "Эха", объективно делающие невозможным получение названного экземпляра Пименовым от Климовой. Жерлицын снова подступает к Климовой и та сдается. Она-то хорошо помнит, что этот номер остался у нее дома, но, не желая "и люльку отдавать чортову ляху", не выдавала его. Кроме того, рядом с этим журналом на той же полке находится кое-что, поступаться чем в пользу следствия ей неохота. Но к этому времени она уже утвердилась в убеждении: "Они дураки. Полные дураки. Сначала я этому не верила, думала, что они прикидываются дураками, чтобы обмануть, но потом поняла, что они настоящие дураки". И решается так указать местонахождение журнала, чтобы рядом стоящее осталось нетронутым.

Обнаружением этого экземпляра попытка связать воедино две ниточки проваливается.

 

 

ПРИЛОЖЕНИЕ: обыск у Льва Волохонского

 

Лев Волохонский, одно время муж Натальи Лесниченко (есть сын), был арестован на улице 8 декабря 1982 по другому делу, но так как его брал тот же майор Автух, что Климову, и так как протокол последующего обыска на квартире сестры Волохонского приложен к делу Климовой, то нелишне дать опись изъятого. В протоколе всего 40 пунктов, но большинство глухо: "Папка", "Тетрадь". Мы укажем лишь те, где содержание или название изъятого обозначены:

 

2. Папка "Револьт И.П. Фридрих Ницше, к 110-летию"

7.    Лист бумаги с типографским текстом на иностранном языке

8.    Пепел, обгоревшие листы бумаги.

11.   Достоевский, VII том, издания 1895

12.   Пятикнижие

13.   Фотокопия сочинения "Герметизм"

16. Фотопленка

22. Гроссман "Все течет"

23. 15 листов машинописи под заголовок "Биография Р.И.Пименова" и Айхенвальд "Листопад в Калуге"

26. Пименов "Жизнь Ивана Щербакова на фоне времени"

28.     Револьт Вилин "Пять дней из жизни Нины Максаковой"

29.     Копирка с оттиском текста

33.     Пушкин, избранные произведения, т. 1-2

34.     Набоков "Дар"

35.     Пушкин т.2-3

36.     Пушкин т.4

37.     Пушкин "Маленькие трагедии"

38.     Спекторский "Происхождение современной власти"

39.     Записные книжки

40.     Две картины

Обыскивали Автух, Сергеев, Куваков, Вельчинский.

 

Экспертиза установила, что машинописи впечатаны на 9 разных пишущих машинках, а вся рукописная на них правка исполнена одной неизвестной рукой. По слухам, взятие пепла и сочинений Пушкина связано с получением-де Волохонским шифрованной записки от Борисова, расшифрованный текст которой зачитывался Волохонскому часа через 4 после обыска.

Суд над Волохонским состоялся 20-24 мая 1983. Инкриминировались ему 4 эпизода, в том числе два давно прошедшие, по показаниям лагерников. Приговор 5 лет плюс 4 года ссылки.

 

 

Показания Климовой в первый месяц

 

Общая характеристика допросов Климовой.

За 6 месяцев состоялось 45 допросов. В среднем по протокольным датировкам ее допрашивали 52 минуты в день, но по ее воспоминаниям допросы у Баланева продолжалиссь обычно меньше, нежели он приписывал на протоколе. Кроме того, на некоторых допросах он, вызвав, не задавал ей никаких вопросов, и они молча сидели друг против друга, после чего ее уводили назад. Интенсивнее ее допрашивал Туркин с 27 января по 15 февраля, в среднем 2 часа 27 минут в сутки, т.е. втрое активнее среднего. Сама она практически не помнит протоколов допросов, а помнит разговоры во время допросов, в основном не попавшие в протокол, главным образом, как метко она их отбрила.

 

 

АВТОБИОГРАФИЯ

(на 1976)

 

Револьт Иванович Пименов родился 16 мая 1931 в городе Новочеркасске. Его отец – Иван Гаврилович Щербаков (1902-1982), в гражданской войне бывший на Дону большевиком, красноармейцем и чекистом, в годы нэпа ушедший из РКПб и ГПУ, работавший позже ветеринарным врачом и врачом микробиологом. Мать –Лариса Михайловна Пименова (1905, позже Щербакова) – дочь казачьего есаула, видимо, погибшего в марте 1920 в Новочеркасске; всю жизнь (умерла 1969) работала учительницей и завучем.

Раннее детство Револьт Пименов провел в Ростове-на-Дону, позднее детство – в Магадане с родителями; с 16-летнего возраста его жизнь неразрывно связана с Ленинградом. В 1948 поступил на математико-механический факультет Ленинградского Университета. В 1949, не желая разделять с правящей партией ответственность за происходящее, подал заявление об уходе из комсомола, за что его поместили в сумасшедший дом, откуда выпустили только после отказа от заявления о выходе (1950). В марте 1953 его исключили из комсомола и немедленно также из Университета, но в 1954 в Университете восстановили; кончил по кафедре геометрии в 1954. За время пребывания в Университете изучил помимо математики и физики еще философию, историю, языки (европейские, китайский, арабский, древние и т.п.).

В 1954 написал цикл пьес по истории революции в России. В 1955 получил первые содержательные результаты в математике, точнее – в неэвклидовой геометрии и космологии; они докладывались им на III Всесоюзном математическом съезде (1956). Бурные события 1956 (доклад Хрущева, восстание в Венгрии, брожение в Ленинграде) вовлекли Пименова в политическую деятельность, плодом которой был арест в 1957 по ст.58 10-11. По этому же делу был арестован Борис Вайль и еще трое, а также отец Пименова. Написанные им до и после ареста математические и иные произведения (опубликована существенно меньшая часть) побудили таких разных людей, как президент Академии Наук М.В.Келдыш, редактор А.Т.Твардовский, академик (филолог) В.В.Виноградов и др., добиться досрочного освобождения Пименова в 1963 и его прописки в Ленинграде.

В 1965 Пименов защищает кандидатскую диссертацию по теме "Тензорная теория полуэвклидовых и полуримановых пространств", в которой развито некоторое усиление тензорного аппарата на ускользающей от аналитического рассмотрения случай; в 1969 – докторскую по теме "Пространства кинематического типа", где разработаны основы новой теории пространства-времени, обобщающей т.н. общую теорию относительности Эйнштейна и позволяющей осмысливать физические эксперименты без рассуждений о "системах отсчета". К 1970 им было опубликовано около 25 физико-математических произведений, включая книгу "Пространства кинематического типа (математическая теория пространства-времени)", переведенную на английский. Были написаны и получили хождение в самиздате статья "Как я искал шпиона Рейли" и мемуары "Один политический процесс". Уже пред защитой докторской диссертации сотрудник ГБ уведомлял директора Л.О.М.И., где тогда работал Пименов, что "мы намерены его арестовать". Директор помех диссертации чинить не стал.

Летом 1970 Пименов (позже и Вайль) был арестован по делу о распространении самиздатской литературы ("Хроника", Джилас, а также "По поводу речи Н.С.Хрущева" и т.п.) в Ленинграде и Обнинске и осуждены в Калуге, несмотря на противоречивость и бездоказательность "улик". Процесс вылился в яркую демонстрацию сочувствия к подсудимым со стороны нескольких десятков съехавшихся в Калугу из Москвы и Ленинграда друзей, знакомых и просто свободомыслящих, а также некоторых рядовых калужан. Заступничество ряда академиков: А.Д.Сахаров (это единственный процесс, куда его допустили власти), В.И.Смирнов139, А.Д.Александров, Н.В.Белов, И.Р.Шафаревич, хвалебная характеристика с места работы, деятельность А.Н.Твердохлебова, В.Н.Чалидзе, С.А.Ковалева, В.Ф.Турчина и многих других сказались в сравнительной мягкости приговора – ссылка, в то время даже не предусмотренная по инкриминированной статье 190-1, взамен заключения. Ю.А.Айхенвальд посвятил этому процессу поэму "Листопад в Калуге".

Ссылку Пименов отбывал сначала в поселке Краснозатонский, работая на лесопилке пилоставом, потом в самом г.Сыктывкаре. Над ним сразу установила шефство "Международная амнистия", которая равно как и широкая общественность страны, существенно облегчила жизнь семьи Пименова (жена Вилена и сын Револьт, 1964 года рождения). С 1972 Пименов работает научным сотрудником Коми филиала Академии Наук. По окончании ссылки в 1974 он остался на жительство в Сыктывкаре. Органы ГБ категорически запретили Сыктывкарскому Университету допускать Пименова читать лекции. Неотступная слежка, раздражающие препоны в публикациях, невыдача до сих пор докторского диплома, фактический запрет советским ученым ссылаться на работы Пименова – все это несколько уменьшило научную продуктивность Р.И.Пименова, хотя после 1970 им опубликовано около десятка научных произведений.

Пименов является референтом журналов "Мэтиметикл Ривъюз" и "Центральблатт фюр Математик"; до ареста (1970) был также референтом "Реферативного журнала Математика" и членом Всесоюзной гравитационной комиссии (секции). В 1974-75 приглашался Абердинским Университетом (Шотландия) читать лекции в течение года, но получил отказ от МВД СССР. Хобби – шахматы.


139 Умер в 1974.

 

См. также:

Захарычева Е.П., 312

Кузьминский К., 308, 311, 322, 378, 382

 

19 августа 1996 г.

Эрнст Орловский

 

 

БИОГРАФИЯ РИТУЛИ КЛИМОВОЙ (неведомая мне…)

 

Пименов Р.И. – Воспоминания. Том 2

Пименов Револьт ИвановичВоспоминания. Том 2

Т. 2. – 1996. – 413 с. : ил. – Список работ Р.И. Пименова: с.

400–404. – Имен. указ.: с. 408–413.

[310]  [311]  [312]  [313]  [314]  [315]  [316]

 

 

О главной героине (не все)

 

Маргарита Климова родилась в Ярославле 15 сентября 1938, отец Михаил Александрович, слесарь, мать Вера Михайловна, короткий срок работавшая учительницей, а большую часть жизни домохозяйка. Старший единоутробный брат Смирнов Анатолий Тихонович, полковник авиации (летчик-испытатель), Москва, ул. Степана Шутова 6/1, 58, тел. 3770348, жена, сын. Сестра младшая Надежда, в браке Михайлова, при материальной помощи Климовой училась в Ленинградском Политехническом Институте, поселилась в Луге, где работала старшим экономистом; муж Алексей Иванович, есть дети. С 1980 в Луге же отдельно от Надежды живут родители Климовой: Луга-2, ул. Мелиораторов 9, 3.

Маргарита очень заботилась о своих лужских родственниках, но духовно они были весьма далеки от нее и она практически не вводила их в курс своих обстоятельств. На суде из всех родственников присутствовала только Надежда, равно как и свидания после приговора просила только она.

 

Хронологический лист предарестной жизни Климовой выглядит примерно таким:

1956-61 училась на отделении славистики филологического факультета Ленинградского университета. Жила в общежитии, где завязала сотни, если не тысячи длящихся знакомств. Из имен, известных в литературном мире и бывших в ту пору на ты с нею, можно назвать: Иосиф Бродский, Яков Гордин, Рид Грачев, Виктор Соснора. Для характеристики широты ее знакомств показателен такой эпизод: когда в 1972 она захотела познакомиться с Пименовым, она знала только то, что тот живет в Красном Затоне вблизи Сыктывкара. Но приехав в Сыктывкар, она сразу же разыскала свою приятельницу, с которой жила в общежитии в студенческие годы (хотя совсем иного факультета), а так как та работала а Академиии наук, то не только приютила Климову, но и познакомила ее с Пименовым. Как хорошо запоминала Климова людей, видно из того, что когда в 1978 зашла речь о Сергее Юрьевиче Маслове, она сразу же вспомнила, что была с ним в одном стройотряде, когда после зачисления в ЛГУ всех медалистов на пару недель отправили в колхоз, хотя ни тогда более, чем парой фраз, не обменялись, ни после никогда не пересекались.

На последних курсах Университета и в первые годы по его окончании Климова подрабатывала также в "Спутнике" (аналог "Интуристу", но по соцстранам) месяц-другой в году. Была комсомольской активисткой и пользовалась в "Спутнике" хорошей репутацией. Даже ездила в Болгарию к какому-то функционеру ЦК комсомола Болгарии, доводилось ей в Сочи-Москве минут 10-15 общаться с Хрущевым и Ворошиловым, кажется, в 1962. Решительно уверяет, что никаких спецпроверок перед такими встречами не проводилось.

Учебный год 1961/62 проработала по распределению учительницей под Волховым. С осени 1962 работала переводчицей в ВНИИГидротехники, в Ленинграде, Гжатская ул. Непосредственной ее начальницей была Е.П.Перовская, выше – Акулова. Начальник отдела кадров помог Климовой получить сначала временную

прописку, потом постоянную, потом – получить жилплощадь в части деревянного ведомственного дома в Песочной. Тем временем Климова жила на случайных квартирах своих подруг, преимущественно на ул. Верности у Инессы Витальевны Мухиной и у Дины Давыдовны Прокофьевой. Мухина работала в Ленинградском отделении Математического Института (ЛОМИ) и, кажется, познакомила Климову с подававшим блестящие надежды аспирантом Андреем Тиме. У Мухиной же жила в 1974-76 ее "приемная дочь" Любовь Кунгурова.

Около 1966 был оформлен кратковременный неудачный брак Климовой с Алексеем Алексеевичем Котовым. Фамилии она не меняла, совместного жилья ни у кого из партнеров не было, брак быстро распался, но развод оформлен только в 1973. Детей не было.

К 1973 удается обменять жилплощадь в Песочной на комнату в коммунальной квартире в Ленинграде, ул. Жуковского 30, 15; в 1975 из-за капремонта ее переселяют рядом на Басков переулок, где появляется телефон. К этому времени у нее уже солидная библиотека, которая резко расширяется с получением

собственного жилья. По оценке следователя в 1982 библиотека Климовой составляла 4000 томов. К концу 60-х годов Климова перестает работать в "Спутнике", но приятельских отношений с тамошними знакомыми не утрачивает. Она вообще не рвет ни с какими своими друзьями: ни с теми, что дослужились до капитанов-полковников КГБ, ни с теми, что спились учительницами в Волхове-Тихвине, ни с теми, что работают в кассах Аэрофлота, ни с теми, что ушли в священники.

К 1967-68 относится ее знакомство с зубным врачом Александром Кацем, имевшим и охотно дававшим обильный самиздат. В кругу Каца знакомится с Володей Ильиным, интеллигентным рабочим, и Натаном Завельским, интеллигентным мастером на производстве.

Примерно тогда же знакомится с Андреем Тиме, а несколько позже – с Константином Кузьминским, объединявшем вокруг себя неофициальных поэтов и художников Ленинграда до своей эмиграции в 1975. В кругу Кузьминского вращались такие позже ставшие широко известными имена, как Юлия Вознесенская (Окулова), Виктор Кривулин, Наталья Лесниченко, Борис Иванов, с некоторыми из которых Климова тоже сблизилась138. Позже Вознесенская и Кривулин приняли участие в работе "Семинара по общей теории систем", руководимого С.Ю.Масловым – еще в ту пору, когда заседания протекали на матмехе, а Иванов посвятил себя изданию журнала "Часы".

Арест Пименова в 1970 вызвал много сочувственных и прославляющих Пименова толков в среде математиков, поэтому естественно, что Климова раздобыла экземпляр мемуаров Пименова "Один политический процесс", Андрей Тиме уселся перепечатывать его, а она полетела в Сыктывкар знакомиться с автором – в 1972.

К 1974 Климова была уже знакома с Володей Борисовым, работавшем в идеальном сочетании с Ириной Каплун, а через Пименова познакомилась в 1975 с Михаилом Бернштамом, позже одно время работавшим секретарем у Солженицына, а в 1978 познакомилась с Сергеем Дедюлиным ("Память").

В начале 1978 Климова заболела пиелонефритом в тяжелой форме.

Побочным следствием этого явилось обострение отношений на службе: прежде Климова много и охотно ездила на сельхозработы, за что имела массу отгулов, что давало ей возможность получать свободные дни для встреч со знакомыми по своему усмотрению.

Теперь сельхозработы для нее стали исключены, отгулов не возникало, а потребность-привычка отлучаться с работы не уменьшилась. Подскочило число телефонных разговоров по служебному аппарату, Перовская стала прохаживаться насчет "поклонников" Климовой, напряжение быстро переросло в обоюдную ненависть. К тому же к 1978 из ВНИИГа эмигрировало 16 приятелей и приятельниц Климовой, сменился контингент сослуживцев. Она стала искать иное место работы.

В 1979 стала заметна слежка за телефоном Климовой (в коммунальной квартире), а при появлении Пименова или Дедюлина – наружное наблюдение. Одна из соседок Климовой проговорилась, что ей поручено следить за нею. В поисках новой работы Климова обратилась, в частности, к знакомым по "Интуристу", те стали уговаривать ее поступать к ним, дошло почти до оформления, но в 1980 на последнем этапе возник непреодолимый отказ.

Осенью 1981 Климова ушла из ВНИИГа и с помощью одной из своих связей устроилась зав.архивом одного экспериментального НИИ-завода.

Вела обширную переписку с заграницей, в частности, с женой Марамзина Татьяной Султановой. Домой ей звонили из-за границы, в частности, Борисов. Хранила часть архива Кузьминского и часто встречалась с его матерью Евдокией Петровной Захарычевой; получала письма-записочки от Кости как по почте, так и через оказии.

22 октября 1982 случайно встреченным в театре знакомым со смехом рассказывала, что ее на днях посадят. О полученном предостережении поведала Наталье Викторовне Гессе, но та ее высмеяла: "Да кому ты нужна, чтобы тебя арестовывать? Чего ты о себе воображаешь?!" – и даже не сообщила Пименову про этот разговор.

Обыск у Климовой и пятерых других санкционирован прокуратурой Ленинграда 29 ноября 1982, в понедельник. Арестование заранее не санкционировалось, но дело с самого начала называлось "Дело №14 Климовой".

 

Эскиз духовного облика Климовой таков. Это человек, обладающий талантом общения с людьми, пользующийся этим даром доброжелательно, с целью помочь-услужить-обрадовать. Высокий уровень таланта общения, умение уговаривать иллюстрируются таким эпизодом. Южный город, разгар сезона, железнодорожные кассы, билетов до такой степени нет, что нет даже очередей перед кассами: "Нет и ничего не будет!". Спутник Климовой (сведения исходят от него) сует голову в окошечко, получает ответ, что билетов нет, и отходит. Климова засовывает голову в то же окошечко, что-то говорит несколько минут кассирше, после чего вытаскивает голову и говорит спутнику: "Давай деньги. Два купейных". Ее сестра на вопрос прокурора сообщила, что когда у нее, Надежды, был болен ребенок, то Маргарита сразу же доставала все нужные лекарства, обеспечивала консультациями нужных профессоров на всех уровнях. Таких историй можно было бы привести сотни. При всей своей общительности –  малоразговорчива и отнюдь не выплескивает своих душевных переживаний или волнующих ее проблем на собеседника. Напротив, производит впечатление скорее скрытной и – по суждению писателя Я.А.Г.<-ордина?> –"бесконечно одинокой женщины".

Готовность оказывать услуги – фантастическая. Вот, например, писатель А.Е.Х. <???> рассказывает об обстоятельствах их первой встречи. Она ничего тогда о нем не знала, как и он о ней, но с подругой зашла после работы навестить больного студента на сельхозработах. Посочувствовали, ушли, подруга по своим делам, а Маргарита направилась в лес, набрала (сентябрь!) с полкружки земляники часа за полтора и принесла больному, которого только что впервые увидела. Таких эпизодов – несметное число. Каждый из ее приятелей мог бы припомнить то повествование, как Маргарита присмотрела ему пальто в другом городе, заметив, что он ищет такое именно пальто, но не находит; то про то, как рискуя собой, покрывала его отсутствие на работе в служебное время; про то, как, узнав, что ее знакомый нуждается срочно в крупной сумме денег для вступления в жилкооператив, Маргарита занимала у всех своих друзей-приятелей суммы помельче и, сложив, вручала этому нуждающемуся; про то, как в период отсутствия кофе предпринимала титанические усилия, чтобы раздобыть несколько килограммов его для жены своего знакомого, жившей в провинции; про то, как чутко выслушивала свою подругу, утверждавшую, что с нею в психбольнице несправедливо обращались, и добивавшуюся, чтобы ее выслушал какой-нибудь диссидент, имеющий выход на Сахарова, дабы пожаловаться тому, и Рита улаживала-таки требуемую встречу. Неслучайно на курсе Климову порой называли "совестью курса". Это не следует понимать в высоком штиле, сопоставляя с такими именами, как Грановский в XIX или Сахаров в XX веке, но все то честное и хорошее, что провозглашала "Комсомольская правда" в рубрике "Не проходите мимо!" в конце 50-х и начале 60-х годов, Маргарита Климова впитала и сделала естественным элементом своего повседневного поведения.

Например, никогда, дома ли, в другом ли городе, не выбрасывала несъеденный хлеб, а собирала его, уносила и, раскрошив, скармливала голубям-воробьям-синичкам-чайкам. Самое ее знакомство с барменом Введенским вызвано было этим стремлением сделать приятное знакомому. Ее предостерегали: "Зачем тебе нужно это знакомство? Этот бармен – такой скользкий человек!".

Она отвечала: "Револьт терпеть не может ходить в рестораны из-за хамского в них обслуживания. А я ему теперь покажу ресторан, где его примут по высшему классу". И покупала расположение бармена: взамен остродефицитного культурного обслуживания официантом – обеспечивала того остродефицитным тамиздатом, который спрашивал у нее этот бармен. Ни в каких группах-комитетах Климова никогда не состояла, хотя очень тесно контактировала с В.Борисовым, Львом Волохонским и, кажется, с Альбиной Якоревой, т.е. деятелями или эксдеятелями СМОТа ("Свободное межпрофессиональное объединение трудящихся"), а также с художниками и поэтами. За последний год перед своей эмиграцией к ней частенько забегал живший неподалеку на Ковенском переулке Дедюлин, в промежутке между обысками у него по делам альманаха "Память" оставлявший у нее то машинку, то футляр от машинки (последнее – дабы сбить со следа наружное наблюдение). Сама она в последние годы пусть нечасто, но регулярно бывала у Маслова, все более привлекавшего к себе внимание КГБ, и у Гессе, которая в глазах КГБ была главным каналом связи Ленинграда с сосланным в Горький Сахаровым. Контакты ее с Пименовым сделались вполне регулярными. Никаких писем-воззваний Климова никогда не подписывала, хотя со многими подписантами была знакома. В демонстрациях протеста ни разу не участвовала, как, впрочем, последние лет пятнадцать и на казенные демонстрации не ходила.

По идеологическим вопросам практически не высказывалась – словами. Редко произносила более одной-двух фраз подряд на теоретические темы. Вообще, нельзя назвать ее интеллектуальной или очень умной. В ее словах на суде, что из 39 книг, распространение которых ей инкриминируется, она прочитала только 6 книг, есть помимо обычной судебной фальши и доля правды: у нее не было вкуса к обсуждению неконкретных, хотя бы и жгучих, вопросов. Ноту смачную картину жизни, которая дана в "Светлом будущем" и "Зияющих высотах", она ценила и восторгалась этим автором. Другой автор, нравственную позицию которого она понимала и отстаивала, был Г.Померанц. Позиция Маргариты Климовой в социально-политически-культурном противостоянии последних десятилетий шла и определялась не от литературы, не от публицистики, не от имени теоретиков или историков. Она вытекала из жизни.

Климова была плоть от плоти советский человек (автор из НТС написал бы "подсоветский человек"). В том свежем возрасте, когда в психике человека фиксируется "импринтинг", на нее обрушились разоблачения и упования середины 50-х годов. Это годы, когда труп Сталина вышвыривался из Мавзолея, а Программа партии ТОРЖЕСТВЕННО ОБЕЩАЛА своему народу, что в 1980 мы будем жить при коммунизме, что к тому же году догоним и перегоним Америку по мясу-маслу-молоку на душу, что к тому же году каждая семья будет иметь квартиру, в которой комнат будет по числу членов семейства плюс одна... Годы, когда создавались "Добровольные народные дружины" с тем, чтобы постепенно заменить собою органы милиции, предназначенные к отмиранию вместе с отмиранием государства при коммунизме...

Правительство как никогда делало много хорошего для своего народа и в духовном, и в материальном отношении, и верилось всем его еще более заманчивым обещаниям. И все это духовное кипение свалилось не на москвичку-ленинградку, а на вовсе неподготовленную провинциалку из Ярославля, неподготовленную и потому, что окончила школу с золотой медалью, т.е. лучше всех усвоила всю официальную шкалу ценностей, неподготовленную и в том смысле, что в ее семье никогда не случалось репрессий; жили целиком вне этого круга проблем. Зато с детских лет присутствовала проблема "жилищных условий": жили в коммунальном доме семей на 40, а единственная уборная находилась во дворе (дом снесен лишь в 1980). В те же годы все хорошее ассоциировалось у Климовой с интересами ее сокурсников, а те в массе своей искренне жили и радовались всему хорошему, что шло от правительства. Характерно, что когда в ноябре 1956 года в Ленинградском Университете состоялось обсуждение романа Дудинцева "Не хлебом единым", то Климова про него слушала (сама не присутствовала) отнюдь не под тем углом, под которым описал Пименов это событие в "Одном политическом процессе", не под углом зрения свободомыслящих той поры, а под тем углом, что ведший у них занятия аспирант Иезуитов выступал-де с хорошим докладом, которому какие-то плохие люди помешали; и напомним, что именно над Иезуитовым издевался Пименов в своем выступлении, что именно Иезуитов нынче входит в состав высокопоставленных редколлегий по литературным публикациям. То были годы, когда Солженицына выдвигали на Ленинскую премию. Когда вдруг стали публиковать Коржавина, и он разъезжал с гастролями, а Маргарита бережно хранила тоненькую книжку с горстью его стихов. Годы, когда Аксенов, Владимов, Галич, Гладилин, Копелев, Максимов, Некрасов, Поповский и десятки таких же были ПАРТИЙНЫМИ писателями – хотя бы некоторые формально были беспартийными – несшими слова правды. И свершался "импринтинг" – Климова впитывала эти слова, запечатлевала их имена. Тогда рождалась и крепла вера, что можно будет и дубленку заиметь, и честным человеком остаться.

Это настроения и чувства, начисто незнакомые людям, родившимся после 1945-50 годов. Ибо в конце 60-х еле-еле, заметно лишь для внимательнейших наблюдателей, начался процесс, потекший лавинообразно к середине 70-х годов: сдвигание геологических слоев в социуме советской страны. Один пласт сначала отказывался от партбилетов, а затем эмигрировал, или из комсомола шел на муки в Мордовию, порой потом опять-таки на Запад. Другой пласт жил, разрастался и крепчал без нравственно-политических переживаний, обзаводясь дубленками, жигулями, должностями. Но те, кто шел дорогой борьбы, в основном оставались еще вне поля зрения Климовой. А вот перемещение за рубеж основных носителей советской общественно-литературной мысли времен XXII съезда, конечно, самым естественным образом привлекло внимание Климовой к тамиздату.

Если она "по указанию Хрущева" пронзилась "Одним днем Ивана Денисовича", если в бытность Солженицына членом Союза Советских Писателей она жадно читала слепые перепечатки "Ракового корпуса" и "В круге первом", то было бы неестественно, если бы она не искала публикаций того же Солженицына в его эмигрантскую пору. Это гораздо естественнее, нежели выдвинутая ею на суде схема: интересовалась-де поэзией Цветаевой, а ее произведения и письма публиковались сначала на Западе, вот и познакомилась с тамиздатом, а после по неразборчивости и других авторов брала. Был и интерес к Цветаевой, бесспорно, даже очень интенсивный интерес, но существеннее МАССОВОЕ ЯВЛЕНИЕ в духовной жизни советского общества, которое воздействовало на позицию Климовой. Ведь вместе с этим сдвигом в литературном мире пласт уносил с собой и личных друзей и подруг Климовой: их эмигрировали десятки, если не сотни.

В эту сторону увлекали Климову духовные привязанности ее студенческих лет. В ту же сторону толкало Климову и крушение материальных надежд студенческих лет. Зарплата ее не выросла, скорее, напротив, убавилась после ухода из "Спутника", а кофе подорожал вчетверо, лекарства – вдвое, книги – вдесятеро.

Правда, при своих всепроникающих знакомствах она достала и дубленку без переплаты, и джинсы ей прислали из США. Но деньги обесценивались, материально жить становилось все невыносимее.

И закрывались "Сырные" и "Колбасные", исчезала не только вязига, но и просто вобла. Неразрешаемой проблемой делалось вкусно угостить забежавших на вечерок знакомых и постоянным бременем лежало, как и чем поддерживать живущих в Ярославле родителей. А на политинформациях ее начальница Перовская требовала восхвалять растущее благосостояние. И, естественно, Рита переходила на позиции тех, кто говорил правду.

Собственно, она не меняла своих позиций – позиций XXII съезда – хотя реализация оных выглядит в 80-е годы причудливо.

Повторим, что Климова испытывала определенное равнодушие к теоретическим и историческим концепциям, предлагающим те или иные объяснения-рецепты. Это не исключало случаев, когда она произносила что-нибудь вроде: "Вот ты умный, так объясни, почему деньги все дешевеют и дешевеют, и чем же все это кончится?!". Из ответа на такой ее вопрос мог вырасти трактат, где объяснялось, что инфляция вызвана военной промышленностью, рабочим которой баснословно платят за производство и обслуживание вещей, не являющихся предметами потребления или услугами, а лица, заработавшие сии деньги, тратят их как раз в сфере предметов потребления или услуг; могла возникнуть дискуссия, когда рабочие таких заводов категорически заявляли: "Рабочие оборонной промышленности не потерпят закрытия оборонных заводов. Ищи выход в ином!" Но сама Маргарита в таких диспутах уже не принимала участия, разве что подкладывала спорщикам грибков да подливала водочки.

Возвращаясь к более личным качествам Климовой, надо подчеркнуть, что она была стопроцентно self-made woman, которая добилась всего исключительно своими собственными усилиями, не имея ни выгодного старта в карьере, не обладая никаким покровителем-спутником, который бы вел ее по жизни.

Исключительно своей энергии и предприимчивости обязана она, например, тому, что получила ленинградскую прописку – не в результате удачного распределения при окончании вуза и не посредством брака; знакомые с ленинградскими прописочными порядками согласятся, что это потруднее, нежели в США стать миллионером. Во всю свою жизнь Климова никогда ни к кому не прислонялась как к опоре, она никогда ни с кем не вела совместного хозяйства. В итоге она привыкла полагаться только на себя, ее уверенность в себе приобрела черты самонадеянности, а ее решительность окрашивалась тем, что она ни с кем не советовалась относительно решительных действий.

Гордость ее толкала ее оказывать помощь другим людям даже тогда, когда, заболев, она не имела на то физических сил, а сама она скрывала свои страдания, не звала на помощь, и порой друзья являлись к ней только тогда, когда очередной приступ сваливал ее на пол без сознания. Этот стиль – отсутствие жалоб – сохранила она и в тюрьме, когда всем – на допросах, на очных ставках, на свидании – внушала с улыбкой, как прекрасно ей живется тут...

Возможно, это самоуверенное поведение Риты было причиной того, что мысль о возможности ее ареста никогда не приходила в голову в ее присутствии и с нею не обсуждалась. Тем меньше могло бы прийти в голову беседовать с нею о том, как надо держаться на допросах. Хотя в изголовье ее дивана рядом с Евангелием стояли Комментированные УК и УПК, а в руки ей наверняка попадались разнообразные "Памятки" о том, как надлежит вести себя на следствии, можно с уверенностью сказать, что она никогда не читала ни памяток, ни кодексов: скучно. К тому же, позднейшее поколение правозащитников развило в основе своей здравые идеи до полной их нежизнеспособности и практической неприменимости. Достоверно можно вспомнить лишь один эпизод, когда она обсуждала поведение на суде: в 1975 Рита мучительно переживала публичное покаяние Марамзина и недоумевала, как он мог так низко поступить. Тогда Пименов убеждал ее, что поносить Марамзина не за что: "Никто не имеет права требовать от другого быть героем. Марамзин никого не выдал, поэтому нравственно судить его никто не может. Он не пожелал стать образцом поведения и героем – это его личное дело. Я не буду ни хвалить, ни укорять его". После этого Климова перестала ругать Марамзина. И эти слова припомнились ей в числе первых, когда ее бросили в тюрьму.

 

Компьютерная база данных "Воспоминания о ГУЛАГе и их авторы" составлена Музеем и общественным центром "Мир, прогресс, права человека" имени Андрея Сахарова при поддержке Агентства США по международному развитию (USAID), Фонда Джексона (США), Фонда Сахарова (США). Адрес Музея и центра: 105120, г. Москва, Земляной вал, 57/6.Тел.: (095) 923 4115;факс: (095) 917 2653; e-mail: secretary@sakharov-center.ru  //www.sakharov-center.ru

 

… однако же, вполне шпиёнская контора – при ЦРУ (что и не скрывается… – ККК)

   

 

“КОММЕНТАРИИ…”

 

 

на первую страницу 

к антологии

<noscript><!--