ЧЕТЫРЕ ЕРОФЕЕВА В ПАРАЛЛЕЛЬНЫХ ТЕКСТАХ

                                                                         … посв. Вл. Новикову (и Терехову)

малый письменный «зачин»:

… немногая “переписка” от августа 2005:

“Здравствуйте Константин! Беспокоит Вас невестка (жена сына) Венедикта Васильевича Ерофеева. Простите за беспокойство, но разыскиваю Вас более двух лет. Из дневника Венедикта Васильевича я узнала о его поездке в Питер и встречи с Вами. Вот фрагмент дневника: Ленинград  с 18/1–75г.
18– Никуда. Алтайская 22.
19– То же начало умирания.
20– Само умирание.
21– Вечером знакомство вслепую. Невский. Садовая. Марсово поле. Дворцовая набережная. Эрмитаж. Зимний. Александрийский столп. Всадник. Исаакий. Казанский.
22– Волково кладбище. Расстанная. На Васил. Остров и обратно.
23– Никуда.
24– Невский. Пл. Мира–Сенная.Театральная. Стрелка Вас. Острова. Кронвер(?) Петропавловская крепость. Кировский мост.
25– Василь. остров. Большой и Ср. проспект Летний Сад и скамья у Мих. Дворца. Театрал. со стор. Мойки.
27– В гостях у Кузминского и Ко.
28– Прихожу в себя. Звонки.
Очень прошу Вас написать всё, что помните о Ерофееве. Переписывались Вы с ним или нет? В его архиве, я нашла фото присланное, скорее всего Вами,  на обороте подпись ККК. На фотографии Вы, Рейн и Бродский. С почтением Галина Ерофеева.

дорогая галина
соберу всё что есть по сусекам
есть несколько загадок: дата ЕДИНСТВЕННОГО визита венички ко мне (лето-осень 73?)
фото меня с бродским и рейном (1988? на улице, перед выступлением рейна) – не моя работа, кто послал – не знаю (лиля панн? больше некому)
многое чего надлежит вспомнить и "зафиксировать" (запоздало)
дневников я никогда не вёл
а даты – по истории имел перманентную тройку: не помнил ни одной

о тех кто "близок" – писать сложнее всего
веничка, саша соколов, моше винокур – вот, всего трое за полвека – запомнившиеся мне как проза №1
ещё с полста прозаиков знавал (и любил) – но это "не то" (типа серёженьки довлатова, раздутого как еростат)

но должен и обязан
дайте мне недельку-две: сейчас в конце сорокадневного, устал (50 г коньяку каждые 2 часа – жена устала ещё больше...)

спасибо, что написали

ваш ККК– 65

дорогая галина
нашёл то немногое, что писано было (и рассказано) мною о веничке (практически, слово в слово)
и "около" того ж – веничка и салман рушди
всё неопубликовано – да и зачем?
можете использовать как хотите – хоть цитатно, сокращая хоть до нуля, но – БЕЗ РЕДАКТУРЫ (от неё и от них – я и уехал)

читаю тут многое – от интервью с нехамкиным (толкового и ёмкого) до "мурмуаров" шмельковой, бойкой кузиницы дурищи лили панн...
всё "не то", а "то" – и я написать не в состоянии
устал уже: 65, не до игрищ

спрашивал днями мишу левина – скоко мы пытались передать через бэллочку в 88-м – не помнит
занят множась семейством (и множа долги...)
а фромер далеко, бесконтактно

так что шлю лишь что есть из писанного
г.в.мельников – поэт, 19 лет лагерей, (см. ант. мою, том 1), умер в полной нищете лет 15 тому, писал мне дивные письма
и я ему

о фото уже вам писал

ваш ККК…”

… ответа не воспоследовало

(август 2005 – 2 февраля 2006)

26 января 2006:

вы упомянуты:

//www.litera.ru/slova/ioffe/kkk.html

за безответностью на "мемуар"

ваш ККК

ДАТА НЕИЗВЕСТНА. ПОДРОБНОСТИ – КАК СЕЙЧАС

(отрывок– 2005, «эпиграфом»)

“Вот фрагмент дневника: Ленинград с 18/1–75г.

22 – Волково кладбище. Расстанная. На Васил. Остров и обратно.
23 – Никуда.
27 – В гостях у Кузминского и Ко.

28 – Прихожу в себя. Звонки.”

(из письма Галины Ерофеевой мне, емеля от 10 августа 2005)

 

… вспоминая, когда (и как)

лето, к осени? 1973? днём, ближе к вечеру...

………..

машинопись «москва – петушки» приволок мне в питер, естественно, слава лён, мой побратим и «сальери», году в 1968-72-м

сам или с помощью машинисточек – я дублянул с полдюжины копий, и даже с парочку – переплёл

в свой визит единственный – веничка написал мне что– то нежное на одной из переплетённых, но что – не знаю (не помню)

слишком большим спросом он пользовался – и я остался без единой

запомнив целые куски наизусть – цитируя их и по сю, треть века спустя

в 80-м в хьюстоне встретился и воссоединился с мишей левиным, первоиздателем «ами» с фромером

получил в подарок журнал с веничкой

который журнал тогда же замылил (или замызгал-заляпал – по письмам) проф. илья мамантов*, из аризоны или откуда– то около…

* транскрипция – правильная, так он пишется тут

в начале 90-х(?*) лилька панн прислала мне ксерокс обложки английского издания венички – с представлявшим его по-аглицки … салманом рушди

(о чём – о рушди и веничке – была писана, но не опубликована – как обычно – статья для НРС*, по заказу редакторши людмилы шаковой, которая и зарезала, году в … 88-м?* в подвал на брайтоне её привёл молот)

* «САЛМАН РАШДИ, МАНИН, МАГОМЕТ И ВЕНИЧКА ЕРОФЕЕВ, ИЛИ СКОМОРОХ И ТОЛПА (перефразируя Пушкина)», 24 марта 89, поутру, в последнем (по счету) подвале.

заключим «эпиграф»:

“Коку мы любим, но памяти его доверять категорчески нельзя!”

(секретутка, а ныне жена М.Шемякина, Сарка де Кэй – искусствоведке Маргарите Диковецкой-Татевосян, по телефону, 1995?)

I.

О ВЕНИЧКЕ ЕРОФЕЕВЕ (из писма Г.В.Мельникову)

“... секрет мой – а вам ли, поэту и лагернику, не понимать – прост, “как яйца колумба”: идти в открытую. с хорошими людьми – это действует. а с нехорошими – их, как ни крути, – проще прямо трубой по голове. или словом. из гуманистических побуждений и соображений.

до сих пор, за 54 года, я не ошибался. а ошибался в каком– то проценте – ну, что ж – не “наука”, а просто “накладные расходы”.

вот вам и все секреты.

больше всех меня, конечно, сразил поразительный веничка ерофеев. вкратце: 69-й или 71-й год (по истории у меня всегда была стабильная “пара”). телефон: “я к вам из москвы. от славы лёна.” ну, думаю, опять лён мне какую– нибудь падлу посылает. “да я, говорю, собственно, немножко занят...” “ну ладно, я позвоню вам в другой раз. в общем, с вами говорил венедикт ерофеев.” “веничка! – ору – немедля ко мне, бегу за портвейном!” пришёл. высокий. седой. с квадратным лицом и удивительными ярко-синими глазами. сел. рассказывает: “просыпаюсь я как-то с жуткой похмелюги, а вокруг сидят какие-то девочки из тартусского университета. и они меня, эти девочки, спрашивают: “а вот концовка “москва – петушки”, она вам не кафкой навеяна?” а я этого кафку и в глаза не читал.” и всё врёт он. читал он кафку, но как бы – и не читал. (как я его читал, не прочитавши). тут приходит муж моей жены валерочка (машинист автокрана, который пел тенором). увидев живого веничку, помчался в магазин, за водкой и портвейновым, и повели веничку на неву, к моей бывшей супруге, нике валентиновне. там я его почему-то и оставил. веничка выкушал всё наличествующее, в поисках сортира зашёл ко всем соседям, перебудив всю коммуналку, и отправился путешествовать далее по питеру. у драгомощенки, который снимал комнату, не имея прописки и работая дворником, веничка обратно перебудил всех соседей, в поисках сортира, а сортир они с кривулиным напару обоссали: веничка по пьяни, а кривулин по полиомиэлитности, поскольку ссал криво. драгомощенку после этого попёрли с квартиры, и он возненавидел веничку. уезжая же, кривулин мне передавал, что веничка сказал, что в ленинграде ему понравились “только волково кладбище и кузьминский. ну, кузьминский мне очень хотел понравиться – и он мне понравился.” и ещё подписал мне машинописную переплетённую копию “москва – петушки”, которых у меня было. но подписанную копию спёрла моя 3-ья супруга, людмила ивановна калинина-кузьминская (ныне ткачёва), и увезла к себе под челябинск. а другую копию я дал в перепечатку вдове поэта бейлькина, на которого свалилась ферма моста, на заднее сиденье троллейбуса, и она её потеряла в молочном магазине, в чём призналась и напомнила мне этим летом, навещая меня из кливленда. чуть не убил обратно. в результате, я остался без венички. а с веничкой эпопея продолжалась. в хьюстоне, в техасе, в 80-м, встретил я мишу левина, который вместе с вовкой фромером, первоиздали веничку в израильском журнале “ами” в 79-м?, деньги на который журнал давали китайские евреи. первонапечатали они у себя и стихи володи высоцкого. но в 3-м номере ошиблись: дали полностью материал “самолётного дела” ленинградского. кто ж его знал, что израиль в это время всячески налаживал контакты с совком – и велели они больше китайским евреям денег на журнал не давать. так, на третьем номере,  и накрылся. миша же, уехав передо мной в нью-йорк, стал моим опекуном и братиком: 82-ой новый год – встречали в его машине, застряв посередине бруклинского моста (аккумуляторы сели), но горючее было у меня с собой. ну, на мосту и встретили. (в ту же ночь легендарная нонка – устроила у гума на столе стриптиз с месячными, что тоже запомнилось: весь салат изгваздала). точно, 82-ой. в том же году у меня началась напряжёнка с издателем: пишу ему человеческие письма – не понимает. не отвечает ни на одно. пожаловался мише. миша за 15 минут перевёл мой оксфордско–техасский на ньюйоркско–бюрократический – и издатель радостно откликнулся. после чего, с остальными 8-ью томами я не имел никаких забот. миша звонит: “издатель хочет того-то и того-то”. “а сосал бы он хуй” – отвечаю. миша переводит это на язык оффициально–бюрократический, и издатель с радостью и готовно бросается сосать чего ему указано. так что первоиздатель венички и высоцкого (не считая “самолётного дела”) – спас и мою антологию. а летом 87-го построил мне компьютор, я платил только за технику, а наладку и прочее – он мне и по сю делает. да ещё пытались через белку (ахмадулину) в 88-м? передать веничке 600 долл. гонорара. не взяла, зараза (забздела?). послали другим путём и не знаем, дошло ли... а лилька панн, всехняя подруга (и кузина ещё более всехней подруги, наташи шмельковой), передавала веничке от меня привет за полгода до его смерти – так веничка 20 минут своим марсианским голосом через трубку вспоминал свою поездку в питер и меня – а у этой пизды, “журналистки”, магнитофона, естественно, не было. а уж фоты она привозила – и венички, и гениального полуслепого художника володи яковлева – хуже не снимешь, разве жопой наводить кадр... баба хорошая (и “друзья” у нее отборные), но она ещё ... пишет, и даже всё это ... печатает. не своё (по счастью), но о них: веничке, яковлеве, звереве, бахытке кенжееве, о в.я.ситникове (и обо мне) тут даже тисьнула-письнула...”

(из писма Г.В.Мельникову в Питер, 29 ноября 1994)

«Веничка Ерофеев» (перевранное, с голоса)

“… То ли в 69-м году, то ли в 70-м звонит мне какой-то человек. Я, говорит, из Москвы, от Владислава Лена. Ну, думаю, опять побратим Лен мне какую-то подлянку крутит – дармоедов и говноедов присылает. «Я, собственно, сейчас занят,» – говорю. «Ну ладно, я позвоню в другой раз. В общем, с вами говорил Венедикт Ерофеев». Я ору в телефон: «Веничка, не медля ко мне! Бегу за портвейном!»

Ну, сбегал я. Приезжает Веничка. Сел. Высокий, седой, с невероятной синевы глазами. Сидит так мрачно и рассказывает: «Просыпаюсь я как-то с дикого бодуна, с похмелюги. А вокруг меня сидят какие-то девочки из Тартуского университета. И эти девочки спрашивают меня: а вот концовка «Москва – Петушки» у вас не Кафкой навеяна? А я этого е..ого Кафку и в глаза не читал!»

Врет он. Читал он Кафку. Но как бы и не читал. Дело в том, что вся поэтика и эстетика Ерофеева противостоит кафкианскому видению мира. Это раблезианское видение – абсолютно. В XX веке есть два восприятия: Гашек и Кафка. Между ними только то общее, что жили они в одно время и в одном месте.

Пришел муж моей жены Валерочка, увидев живого Веничку, тут же ринулся магазин и прихватил еще. Потом пошли к моей бывшей жене, там добавили, там я Веничку и оставил. После этого Ерофеев кочевал еще по нескольким домам, попал к поэту из Винницы Аркашке Драгомощенко. В то время он работал дворником за прописку, соответственно, снимал в коммуналке комнату. Там компания пополнилась Кривулиным. В этой коммуналке Веничку запомнили надолго: в поисках сортира он зашел буквально в каждую комнату. (Вдобавок, они обоссали весь коммунальный сортир: Кривулин – по кривоногости, от полиомиэлиту, а Веничка – явно от московского распиздяйства, “помахивал”). После буйства, которое учинила эта компашка, Драгомощенко поперли из квартиры, и тот на всю жизнь возненавидел Ерофеева. А Кривулин рассказывал, что уезжая, Веничка изрек: «В Ленинграде мне понравились две вещи. Волково кладбище и Кузьминский. Ну, Кузьминский мне очень хотел понравиться. И он мне понравился».

Кстати, совершенно алкоголическое построение фразы. Егорий Телов, архитектор, говорил так: «Я лимон не люблю. Поэтому я его и не ем. Вот если бы я его любил, тогда б мне пришлось его есть. А я его не люблю». Это стопроцентная алкоголическая логика – в отличие от пелевинской наркоманской. Наше поколение было воспитано сплошь на бухалове, дай бог был один процент наркоманов.

Меня же в Веничке больше всего поразила безумная синева глаз. Такую синеву я видел еще раз только у Сережки Курехина. (Да вот еще – у Ареха, Арешка, Сашки Арефьева, покойного...) Такая невероятная пронзительность. Синева неба.

Когда мы жили в Риго-парке, к нашему забору как-то подошла старуха. Глаза – как выцветший голубой ситчик. «Я, – говорит, – это… Мэня в войну пригнали это… в Германию. И я не знала… Потом мэня привезли в Амэрику. Я так тосковала по дому, так тосковала. Подумала: пиду пешком, через океан, до дому. А потом ничего. Мы со старым прижились, сыновья выросли – один дохтор, другой инженер. Та ничего. А все равно дома лучше…»

(с магнитофонной записи Максима Гликина, 2000?)

II.

Часть 2-я, бесконечная

ЗНАМЕНИТЫЙ ОДНОФАМИЛЕЦ ВЕНИЧКИ, ИЛИ

ОТКРОВЕНИЯ ВИКТОРА ЕРОФЕЕВА

Как живет-процветает бывший опальный участник “Метрополя” в перестроечном (но пока не перестроенном) Союзе и вне его?

“... например, в конце апреля вышла “Лолита” тиражом 400 тысяч, с моим предисловием. ...

Вот для издательства “Искусство” я готовлю к изданию огромный том сочинений Василия Розанова – в серии “Памятники эстетической мысли”. ...

Для той же серии я готовлю книгу Шестова – с моим предисловием и отбором текстов. ...

В издательстве “Правда” – вряд ли это имя нуждается в комментариях – выходит полумиллионным тиражом тоже с моим предисловием “Мелкий бес” Сологуба. ...

Я сейчас готовлю к изданию добрый десяток книг – одна лучше другой. Например, философа Лосева Алексея Федоровича ... в “Советском писателе”. ...

В “Художественной литературе” у меня готовится  Леонид Добычин – неизвестный автор, потрясающий. ...

Для приложения к “Огоньку” я готовлю четыре тома Набокова – тиражом 1,7 миллиона экземпляров! ...

Надо сказать, что особенно пробивать это и не приходилось: я получил просьбу подготовить эти книги. ...

Недавно я выступал в Союзе писателей на самом высоком уровне – в секретариате Союза СССР. Меня пригласили в числе других критиков – обсуждать “Знамя”. ...

Я не был на съезде. Но ... Вот сейчас в интервью для “Нью-Йорк Таймс” я сказал, и они это напечатали, что у нас прошлый год оказался самым свободным в семядисятилетней истории, и сложилась самая свободная литературная ситуация на весь этот период с 18-го года. Я сужу не только по себе.

Я специально занимался этим периодом, и вскоре у меня будет семинар в “Литгазете” по Замятину. ...

Я чувствую себя просто счастливым человеком – потому что я получил возможность общения на достаточно высоком уровне с американскими издателями и университетской аудиторией. ...

... Мое представление об американской жизни, об издательской и университетской, в частности, составлено не в ракурсе как бы снизу вверх, а вполне на равных и вполне реально. ...

Тем более, что я всегда был и останусь – в этом я даю гарантию – независимым человеком, который высказывает только свое собственное мнение. ...

Если говорить серьезно, о предложениях, которые я получил, может только мечтать большинство американских писателей. ...

Они сами звонят и делают предложения, для меня совершенно неожиданные.  То же самое происходит с университетами. ...

... У меня уже есть предложения читать лекции летом в Миддлберри, в летнем университете. ...

... Америка учит человека быть более добрым, она как бы дает энергию, а не отбирает ее у человека. ...

(Тут уже Половец не выдерживает: – Ну допустим, отбирает, и еще как! – О “доброте” при этом, Половец промолчал.)

Далее следует рассказ про ... (прошу прощенья) “разговаривающее еврейское влагалище”. Рассказ – скажем прямо – дерьмовый, даром что “... нигде до сих пор не публиковался, хотя в Москве очень известен и во время устных чтений во всех аудиториях вызывает колоссальную реакцию (м.б., автор имел в виду – “эрекцию”? Не вызывает. – ККК) слушателей. Я не публиковал его до сих пор, считая, что еще не время, хотя многие журналы просили его. А сейчас я отдаю его именно “Панораме” – потому что, во-первых, она мне нравится, а во-вторых, подошло время, и скрывать его больше не стоит: по Москве он все равно уже широко ходит...”

(Интервью у Вик.Ерофеева брал А.Половец, «Панорама», Лос-Анжелес; год и нумер утеряны – см. ниже)

Похоже, что издатель альманаха-еженедельника г-н Половец поставил не на ту “лошадку” – шибко темную, хотя и изрядно бойкую. В редакцию, несомненно, последует “поток читательских писем” – и по поводу антисемитского душка, и по поводу не того “говорящего органа”, и вообще – “по поводу”. И есть о чем. “Лошадка” оказала, надо сказать, медвежью услугу...

Рассказец на пол-газетной страницы – не сделал бы чести Лимонову (стилем), а содержанием – разве пополнил бы собрание сочинений г-на Армалинского, которого уже печатают в журнале “Screw” (только что он мне прислал 4 страницы из майского выпуска, о “сов. сексе” – читать я, понятно, не стал, зная куда больше, но присовокупил к материалам “первоиздателя” (но не автора – заверяю под присягой!) “Тайных записок А.С.Пушкина”, о чем см. в соотв. месте – главе, томе, узле моего недоопубликованного – впрочем, и недописанного – романа).

ХЛЕСТАКОВ, ИЛИ ОЧЕРЕДНОЙ Е.А.ЕВТУШЕНКО? ВПРОЧЕМ, ПРИПАХИВАЕТ И ГОСПОДИНОМ СИНЯВИНЫМ...

Неувязочки – на потом. В ряде вопросов Вик.Ерофеев проявляет редкостную (но недостоверную...) осведомленность. У имен, коими он панибратски махается (“Таня” Толстая, “Алеша” Парщиков) – за дальностью, не спросишь...

“... В частности, Виктор Кривулин, – сейчас делает свой журнал, названный “Вестником новой литературы”; первый рукописный номер уже выпущен, они сейчас делают второй и хотят его сделать печатным.”

Уже с полгода, как у меня валяется помянутый “Вестник” моего недоученика Кривулина (под редакцией вовсе М.Берга и второго на «Ш», запамятовал – Шейнкер?), сделанный не “рукописно”, а вовсе даже компьюторно, доставленный сюда в дискетках и изрядно размноженный, хотя, вычетом “Записок попа Василия” и прозы Эрскина* (но не Колдуэлла), читать в нем решительно нечего – разве Д.Пригова, который свою печатаемую там “Москву и москвичи” успел, помимо, тиснуть и в каком-то? недавнем журнале (видел своими очами, но не упомню – сдается мне, что в рижском “Роднике” за октябрь – вру, декабрь 1988 – там все, что в Москве не печатают, печатают) и даже в “Новом русском слове” – “наш прострел”, Дмитрий Александрович (как он себя настоятельно рекомендует именовать) “везде поспел”...

В целом, судя по карьере бывшего “метропольца”, ныне привилегированного автора сразу двух континентов – в Россиях царят мир и благорастворение воздусей.

Судя же по другим источникам – не очень... В частности, по немногим и довольно горьким интервью Татьяны Толстой.

Но Виктор Ерофеев, знакомец “Алеши” и “Тани” и автор предисловий к столь многим именитым-забытым – источник, несомненно, серьезный. Хотя и не всегда компетентный:

“В 7-ом номере “Иностранной литературы” идет вообще никогда не издававшийся у нас маркиз де Кюстин. Недавно я написал большое эссе, название его “Клеветник России, или долгий путь к застою” – о Кюстине, там ставятся проблемы национального характера. Я не знаю пока, порезали текст статьи или нет.”

(“Америка учит свободе”... (Интервью с Виктором Ерофеевым), “Панорама”, №243, май 19-26, 1989, стр. 19-22)

Я бы порезал. Язык Виктору Ерофееву (или пригревшему “к нам приехавшего ревизора” г-ну Половцу) – как понимать, что сей многограмотный специалист по русской философской мысли начала века – не в курсе: с какого такого РУССКОГО издания переиздавал Гриша Поляк, он же “Серебряный век”, сокращенного де Кюстина?

Не будучи специалистом и ленясь читать где-то валяющийся томик маркиза по аглицки, (но интересуясь – как, возможно, и возможный читатель?) прилагаю краткий конспект-концепт онаго, из недоопубликованного романа “Хотэль цум Тюркен”. Должен отметить, что с маркизом Кюстином я во многом и многом согласен. (Кстати, один из предков его, тоже маркиз, поминается в весьма нелестном контексте в романе “1793” Виктора Гюго, в самом его начале – см.)

Впрочем, НЕ прилагаю: ни роман, ни сам де Кюстин – не тема настоящего эсс...ледования (да и зачем лишать читателя удовольствия прочесть цитации из маркиза в надлежащем контексте?) – начали-то мы – с цитаций из Вик.Ерофеева! К ним и вернемся. Стоит ли? И так ведь, вроде, все сказано – и самим интервьюируемым, и благодушно внимающим г-ном Половцом, остается только сделать – оргвыводы...

Татьяне Толстой “дозволили” лишь написать краткое предисловие к публикации главы из “Школы для дураков” Саши Соколова в “Огоньке”.

Алексею Парщикову – вычетом реплик в “Литературной газете” и редких публикаций стихов (в основом, в периферийных изданиях – том же “Роднике”) – не “доверили” боле ничего.

Известному же лишь как “однофамильцу” и участнику “Метрополя” автору “широко ходящих по Москве” полупорнографических – полуантисемитских рассказцев – “доверена” (по его словам) чуть не вся “русская философская мысль” начала века, плюс Набоков, Леонид Добычин, плюс замятинский семинар – дюжины редактирований, составлений и предисловий, а уж в Америке – о том, что предложено – “может только мечтать большинство американских писателей”...

Восходящая звезда первой величины?

Или – мыльный пузырь очередной отечественной дезинформации?

Остается только гадать... Но – стоит ли?

В одном из предыдущих нумеров “Панорамы” г-н Половец рекламировал тов. Вик.Ерофеева, как специалиста по маркизу де Саду (с присовокуплением весьма посредственного рассказца), ныне – по маркизу де Кюстину (с присовокуплением же). Что ждет нас в следующем нумере?

“Книга маркизы” Константина Сомова?... (с предисловием Вик.Ерофеева?)... Вряд ли.

/26-27 мая 1989

Нью-Йорк, подвалъ./

(*) Впрочем, самого Миши Берга, под ксюндаминтом; о чём см. пространную цитацию, приложением. (Где-нибудь в другом месте).

… и вру, как всегда – ничего не помня (отрывком из меня откуда-то):

... вот он, долго-и-тщетно-искомый и помнимый Михаил Берг, оказавшийся не “автором”, а “переводчиком-комментатором”, якобы:

“... и то что сейчас я вспомнила первым именно коку ничего не значит хотя он обожал выставлять свое хозяйство напоказ и лежал в чем мать родила на столе пока вокруг крутились со стаканами и рюмками или встречал посетителей пришедших смотреть картины выставленные в его салоне с расстегнутой мотней из которой обязательно что-то торчало но как мужчина он был хорош и знал это и никогда не стеснялся и не был ни скобарем ни жадиной хотя слишком потел но и не вонял при этом как другие и все у него получалось весело хотя я и не была в восторге от этих стихов пенис пенистый бокал с наслаждением лакал или уполномоченный упал намоченный на пол намоченный но кажется уже перестала к тому времени читать или слушать их стихи так как мне это было не надо нельзя разевать сразу два рта как делают только жены но второй из них все равно закрывается рано или поздно а женой я хотела быть...”

(Зигмунд Ханселк, Ивор Северин, “Момемуары”, перевод с английского и примечания Михаила Берга, “Вестник новой литературы”, №5, “Новая литература”, СПб, 1993, стр. 55-58)

… где берг-ханселк-северин изобразил не только мой патрет, но и таковой и.бродского (о том, как тот брезгливо дозволял делать себе минет), и многих остальных поэтов около-мало-садовщины и при-сайгонья…

(отступление-привложение 2003)

P.S. Грешно к сему не присовокупить писанную с полгода назад – (но не опубликованную) –

/15-23 декабря 1988/

ДУТЫЙ СВИНОЙ ПУЗЫРЬ «ВСЕМИРНОЙ» ЛИТЕРАТУРЫ

   "Сегодня "Русская красавица" стала мировым бестселлером. Имя Ерофеева воспринимается как знаковое обозначение современной русской литературы. ...

   Борис Гребенщиков решительно заявил, что "Русскую красавицу" нужно преподавать старшеклассникам, как "Евгения Онегина"...

   На философские размышления навели ерофеевские произведения Виктора Кривулина: ...

   Михаил Берг сравнил "Страшный суд" с джойсовским потоком сознания в "Улиссе"...

   О себе /В.Е./ поведал: "Был надеждой русской литературы, Каверин считал меня последней любовью. Но как-то позвонил и сказал: "Виктор, вы мне испортили ужин, я прочитал "Попугайчика"...

   "Страшный суд" – попытка создать новую литературу". ...

   Америка морально не готова его /роман В.Е. – ККК/ напечатать. ...

   У Виктора все еще впереди – ему пятьдесят, а в семье все долгожители."

(Аноним, раздел "Книги", "Виктор Ерофеев борется с хаосом" /о презентации трехтомника В.Е. в питерском ПЕН-клубе/, "АиФ-Петербург", №3, 1997, стр. 13)

   – не дай-то Бог...

   Роман я читал ещё года два-три назад, в компьюторной распечатке (доставили контрабандно прямо из издательства американского); могу поделиться единственной понадобившейся мне (для поэмы) цитатой:

НЕКРО-ЕРО-ФЕЕВ

(подглавкой из поэмы "Ада", неопубл.)

   " – два мотоцикла вылетели на трассу – парни с девками – и если второй отстал и затормозил – то первый вылетел на трассу прямо под колёса сисинской машины – с другой стороны никто в тот момент не ехал – так что не сбили – мотоцикл полетел через кювет – не сразу перевернулся – поскакал, словно ведьма, по полю – безграничному – ничем особенно не усеянному – поскакал очень быстро – наткнулся на кочку – перевернулся – загорелись в небе голубые трусы летящей через себя девушки – мотоцикл заревел – но ничего не взорвалось – Сисин остановил машину и с бьющимся сердцем побежал через дорогу в поле – он знал, зачем он так быстро бежит – предчувствие его не обмануло – у девки всё было задрано – городские трусы лопнули на лобке – перед взором Сисина возникла светловолосатая красавица пизда – слегка приправленная кровью – её обладательница была мертва – Сисин быстренько вынул крепкий стоячий хуй – не мешкая и не дроча, засунул его в только что умершую пизду – он знал, что девушкин дух летает где-то низко над головой и забавляется картиной – правда, дух ещё немножко взлохмаченный – всё так быстро произошло – Сисин вернулся к машине – завел мотор и поехал на Запад – отчего у нее на пизде была кровь? – спрашивал себя Сисин – "

(вик. ерофеев, "страшный суд" (роман), в компьюторной распечатке, 1993?, неопубл., стр. 62)

… дешёвый передёр из легендарного «Распада атома»:

   “Совокупленiе съ мертвой девочкой. Тело было совсемъ мягко, только холодновато, какъ послe купанья. Съ напряженiемъ, съ особеннымъ наслажденiемъ. Она лежала, какъ спящая. Я ей не сделалъ зла. Напротивъ, эти несколько судорожныхъ минутъ жизнь еще продолжалась вокругъ нея, если не для нея. Звезда бледнела въ окне, жасминъ доцветалъ. Семя вытекло обратно, я вытеръ его носовымъ платкомъ. Отъ толстой восковой свечи я закурилъ папиросу. Мимо. Мимо.

.... Банки съ раковыми опухолями: кишечникъ, печень, горло, матка, грудь. Бледные выкидыши въ зеленоватомъ спирту. Въ 1920 году въ Петербургe этотъ спиртъ продавался для питья – его такъ и звали “младенцовка”.

(Георгий Ивановъ, “Распадъ атома”, Парижъ, 1938, репринт, стр. 27-29)

– чего только нет у меня в голове и на компуторе... ведь романец-то мне принесли – ещё в "рукописи"... ну и цитнул.

... есть, правда, и иное мнение о супер-классике поп-тусовки:

   "На прошлой неделе почти все питерские газеты писали о представлении в Пен-клубе новой книги Виктора Ерофеева "Страшный суд". Писали по-разному: подробно и кратко, серьезно и иронично, но никому и в голову не приходило, что изрядно потускневший и подуставший от регулярных эпатажей писатель – и есть сам Антихрист, Сатана и кара Божия. Литературные выходки Виктора Ерофеева давно не страшат ни западных славистов, ни прожженную столичную тусовку, вот, видно, и надумал он поискать счастья на зыбкой болотистой почве, где только и произрастают нынче нежные как лилии души девственно-чистых критиков. И не ошибся."

(Ольга Сарт, "Грядущий Сисин", "Смена", №15, 23 января 1997, стр. 5 – жёваная-пережёванная и драная газета, вероятно из-под упаковки чего ко мне везомого, ан и в ней – информацию нашел...)

... а ведь годы назад писана была статья "Знаменитый однофамилец Венички" – лет 9 назад, так никуда и не пошла... живет на компьюторе... для кого?...

/неоконч.; конец 1990-х/

2006:

“оно пловуче, оно вонюче…”

(дежурной цитаткой из меня ж)

пишет мне сегодня (2 февраля 2006) феликс левоневский, палиндромист и друг сосноры (и мой):

Дорогой Костя!
На телеканале "Культура" Виктор Ерофеев ведёт ток-шоу "Апокриф", куда приглашает литераторов, критиков, попов, студентов. Одна из таких программ была посвящена теме "Есть ли будущее у поэзии". В качестве главных участников он пригласил Андрея Вознесенского (одряхлел до последней степени, еле говорит) и молодую "выдающуюся" Павлову, о которой я впервые узнал. Говорили, что в Москве 30 поэтических салонов, а в России 20 тыс. поэтов, но варятся в собственном соку и издаются редко и мало. Пришли к выводу – кризиса поэзии нет, есть кризис читателей. Имеются малотиражные антологии 90-х и позже годов. Ерофеев сказал, что первичным является создатель, а уже потом должен появиться читатель. Вновь услышал похвалы Олегу Чухонцеву. О поэтах-эмигрантах ни слова не было.
Говорили об интернете, как о новом средстве общения, но надо знать, кого искать, кроме навязших в устах имён. Написал бы ты Ерофееву на адрес передачи apokrif@tv-culture.ru. Я писал, и, возможно, появление этой темы не без моего пожелания.
Всех благ, Ф.