ТИХИЙ НАД ТИХИМ
Сложней
всего писать о “рапопортике”
Ходил он у
меня с 64-го под кличкой “кузнечики-кузенчики”
Явившись с
Сеечкой Григорьевым, театральным художником из Грозного, к нам на
Плехановскую
Тут
надлежало бы обширное отступление-введение, о, практически, “коммуне” в
остаточном доме Ники Валентиновны Казимировой, ставшей тогда же моей
“четвёртой” супругой, породившей дочь, которая не дожила этим летом и до
36-ти, оставив мне двух, невидимых и несовершеннолетних, внучек
Иных уж
нет
На
Плехановской, тем летом 1964-го, в двух комнатах малой коммуналки
(боковушку занимала бабуля Антонида Петровна, перепившая некогда
начальника Кронштадского порта), в комнатах, заваленных до потолка и
несколько выше – антиквариатом “с Петровского” – люстра из дома
Раевских, бюро графа Воронцова, Боровиковский и Альмединген, архив
Пунина и весь футуризм в автографах, карельская берёза и красное дерево,
волнистая берёза, маркетри и хрусталь, на площади 40 кв. м – гнездилось
(гнездовалось и кучковалось) до дюжины человек, средним возрастом 24
года, по крайней мере мне – было именно столько
Остальные
составляли придворный штат королевы Ники Валентиновны –
девушки-искусствоведицы, машинист автокрана Валерочка (который пел
тенором), гитарист и японовед Хакимура, он же Толик Мясников, вратарь
университетской сборной – ученик Исакова, гитара Иванова-Крамского –
Бах, Торрега-Торроба, Мария-Луиза Анида, Робер де Визе, контральто
Ксения, архитекторы Сеечка Титов и Егорий Телов, и т.д., и т.п.
На
мозаичном столе венецианской смальты – черепки и черепа с раскопа –
“Какие тут
милые косточки...” – явление кузенчиков-кузнечиков Рапопорта и
Григорьева
“Сволочи!
Это не косточки, это остатки вчерашних гостей!” – автоматом-анекдотом
фыркаю я
Маленькие,
миленькие, скромненькие – такими запомнились мне Сеечка и Алек
Под ногами
путались Баталов (“И кого это вы мне напоминаете?... Вроде на актёра
какого-то похожи...” – я, звезде советского итээровского кино),
Азадовский принял приличную квартиру за сексуальный притон (и был
немедля изгнан), какой только понтовой и не понтовой сволочи там не
перебывало
Над всем
царила Ника Валентиновна, внучка Голубевых-Мейерхольдов-и-Блоков,
падчерица Пунина-Ахматовой, последний обломок и осколок великой
аристократической и артистической эпохи
Художник
Сеечка Григорьев был её соучеником по Театральному, вместе с девицей
Щедродыровой, на 1964-й уже замминистром культуры Чечено-Ингушетии
Он-то и
привёл впервые в дом художника Алека Рапопорта
Представивши кузена – отчего оба поимели прозвище “кузнечики”
Между 1964
и 1974 годами Алек, случалось, забегал ко мне на Бульвар, похвастаться
скромно какой публикацией-книжицей
Меня,
ученика Кручёныха и Малевича, советская полиграфия мало впечатляла
10 лет
“проходняка” – и только к 1974-му Алек мне приоткрылся, как художник
Снимая с
Геной Приходько бесчисленные мастерни – Михнова, Арефьева,
Виньковецкого, Васми, Тюльпанова (сняли ли?), Левитина, А.Васильева, –
дошли и до Алека Рапопорта, отсняв его на фоне гигантской (по меркам
полуподпольного Совка 70-х) картины, и тоненькую былиночку-тростиночку,
жену его, Иришу, эрмитажницу
Почему я
не выставил Рапопортика на своих подпольных “23-х” – попросту ума не
приложу
Вероятно,
не принимал его всерьёз – за скромность, тихость и нескандальность
Взлетел и
воспарил он – на выставке в ДК Газа, в декабре 1974-го – его картины
были воистину религиозными, вызвав нарекания конформистской
“самоцензуры” художников: “никакой религиозной пропаганды, порнографии,
политики” – лозунг выставки в Газа (вынужденный, конформистский,
соглашательский – но неизбежный)
Однако,
“библейскость” пёрла из тихого Рапопортика – в полный рост (и даже
размеры)
Честно
скажу, что из 53-х участников выставки в ДК Газа – Рапопорт входил в
“первую пятёрку” (ежели принять группу “стерлиговцев” – за одно лицо,
как они того и хотели)
Мощные
“барачники”, друзья (как оказалось!) Рапопортика – лажанулись, каши не
сварив: Васми и Шварц отказались, Арефьев и Шагин выставились чорт знает
чем, группа – не сработала. А могла бы – забить всю выставку...
Остаются:
Рохлин, Рухин, “стерлиговцы”, Жарких и – Рапопорт.
Были там
художники весьма и неслабые, но – не смогли и не сумели себя показать.
Таня Кернер, покойная, Дышленко – ну, конечно, впечатлял, Гаврильчик с
Полушкиным – так, полу-полу...
Да,
Рохлин-Рухин-Рапопорт, “стерлиговцы” и лидер Жарких – одухотворённостью
и “религиозностью” картин – задавали тон
Абстракция
– провалилась, за отсутствием Михнова и Кулакова, и Эллика Богданова,
быв представлена вторичным Кубасовым и – не помню, был ли –
Виньковецким? (был, тем же, что у меня)
У меня на
предшествовавшей – тон задавала именно “абстракция”: стеной
Михнова-Войтенко, крутым Виньковецким и малой, но абсолютной
цвето-графикой Богданова (сам Михнов – крякнул!).
Рапопортика я запомнил именно по выставке в Газа, а снимал его –
вероятно, уже после
Далее
пошли легенды и “устное”
...
Рапопорт участвует (и устроительствует) в выставке группы “Алеф”,
еврейских художников Ленинграда, 1976-ой (на которой единственным
обрезанным оказался – русский Арефьев: вынул и показал)
...
Рапопорт участвует в “великом сидении” на квартире Люды Кузнецовой в
Москве: менты и гэбуха обложили весь дом, никого не впускали, но охотно
– выпускали, крикуны и герои – покорными овечками покидали выставку, и
под конвоем ментов шествовали на Ленинградский вокзал, под конец “на
корабле” осталась хозяйка квартиры, “капитан” Жарких и ... “юнга”
Рапопорт (чуть не 30-го года рождения), самый старый, но и – самый
молодой, по энергии
...
Рапопорт из открыто-еврейского художника в Совке (где это было невыгодно
и “не одобрялось”) в еврейской Америке – заявляет себя “византийского
толка христианином” (что некошерно, по тутошним меркам)
...
Рапопорт достаёт меня до прямой кишки, отдавая бесценные картины друзей
и свои – “в музей Глезера” (следует долгий газетный плач о проданных или
потерянных гешефтмахером Сашей Глезером картинах)
...
Рапопорт ноет из Калифорнии, из штаб-квартиры битников и педерастов,
стольного города Сан-Франциско, что хочет жить “в Риме”
...
Рапопорт гениально оформляет “Русские заветные сказки”
Афанасьева-Герцена – смесью лубка и Дымкова, в дурацком американском
издании, “с переводом”
...
Рапопорт пишет статью, что “поэтам не следует писать о художниках”, в
ответ на мою – единственную! – о “барачниках” Ленинграда
не общаюсь
с Рапопортиком на протяжении ещё десяти лет
...
“Рапопорт пишет мощнейшую живопись”, сообщает из Калифорнии общий друг,
художник Гарик Элинсон
пока
собирался, пока то да сё – “прах тихого бунтовщика, художника Алека
Рапопорта развеян над Тихим...”
но
остались картины, осталась память, осталась любовь
осталось
нечто “не матерьяльное”, религиозное, истинное
осталось
то, что он бы хотел, чтоб осталось
ПАМЯТЬ
КАРТИНЫ
ЛЮБОВЬ
/22 декабря 2001/
